Игра в бисер. Простая вещь.

Беатриса не забыла о том, что обещала мне свадебный подарок, и однажды, когда я сидела в своем будуаре. Роберт внес огромную посылку, явно очень тяжелую. Я всегда по-детски радовалась посылкам. Бросилась к пакету, разрезала веревки и развернула коричневую бумагу. В пакете были книги: четыре толстых тома по истории искусств. В первом томе лежала записка: «Я думаю, что такой подарок придется вам по вкусу. Любящая вас Беатриса».

Хочу печку, русскую печку!

В. Пикуль Тепло русской печки
...
Мы, русские, по сути дела, выросли от печки, мы танцевали от нее. Она давала в доме здоровье, готовила еду, согревала лежанку, пекла хлебы, а вкус топленого молока всем памятен. За печкой укрывались от женихов стыдливые невесты, за ней наши предки таили то, что надо было спрятать. Бытовали выражения: "Печкой ушибленный", "Не за печкой родился"; о печках слагали песни, печка вошла в народную мудрость пословицами: "Лежа на печи, выгладил кирпичи", "Сколь не валяйся на печи, а генералом те станешь".
...

МИХАИЛ КАТКОВ

Русская печка, как мама,
Словно молитву творит.
Печь разжигается рано,
Пламенем жарко горит.

Будто бы грусть листопада,
Слышится песня в трубе.
Легкий дымок, словно ладан,
Благоухает в избе.

Звон колокольный из храма
Высветил серый восток.
Слышно, как возится мама,
Ставя чугун на шесток.

А на полатях детишки
Нежно, пренежно сопят.
Ох, уж мне эти мальчишки
Долго ночами не спят.

Сами когда-то гуляли
Так же и мы по ночам.
К печке под утро бежали -
К теплым ее кирпичам.

Русская печка, родная,
С детства тянусь я к тебе,
Ты, как и мама из рая,
В дедовской греешь избе.

А. Блок

Мне хотелось бы " ...черную розу в бокале

Золотого, как небо, Аи. "

Александр Блок

В ресторане

Никогда не забуду (он был, или не был,

Этот вечер) : пожаром зари

Сожжено и раздвинуто бледное небо,

И на желтой заре — фонари.
Я сидел у окна в переполненном зале.

Где-то пели смычки о любви.

Я послал тебе черную розу в бокале

Золотого, как небо, Аи.
Ты взглянула. Я встретил смущенно и дерзко

Взор надменный и отдал поклон.

Обратясь к кавалеру, намеренно резко

Ты сказала: «И этот влюблен» .
И сейчас же в ответ что-то грянули струны,

Исступленно запели смычки.. .

Но была ты со мной всем презрением юным,

Чуть заметным дрожаньем руки.. .
Ты рванулась движеньем испуганной птицы,

Ты прошла, словно сон мой легка.. .

И вздохнули духи, задремали ресницы,

Зашептались тревожно шелка.
Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала

И, бросая, кричала: «Лови!.. »

А монисто бренчало, цыганка плясала

И визжала заре о любви.

И блики от огоньков множества свечей играли на безукоризненно
отполированных лезвиях: узкой и длинной алебарды-нагинаты в руках госпожи Масако, и тяжелого ятагана - в руках Кемаля.
...
А потом нагината госпожи Масако чуть дрогнула и неуловимым движением взлетела вверх, описывая двойной круг вплотную к замершему Кемалю.
Замершему - да не совсем. Трижды раздавался чистый звон металла - это стремительный ятаган аль-Монсора слегка изменял траекторию клинка нагинаты. И тут же сам Кемаль сорвался с места - и жених с невестой закружились по залу в звонком, блистающем танце под пронзительные вскрики зурны и низкий ропот чанга.
Это было - Искусство.
Настоящее.
_______________________Г. Л. Олди. Путь меча

"Он слышал, как пробил Большой Бэн. Ни к чему все это. Он думал о серебряной ложке. Когда родилась Флер, он сам сунул ей в рот эту ложку. … - Он захлопнул за собой дверь. Серебряная ложка во рту! Как кстати!. " (Д. Голсуорси "Сага о Форсайтах")

"(...) он вел за собой на лассо крапчатого мустанга.

— Что за чудесная лошадка! — раздалось несколько голосов, когда дикого мустанга, встревоженного необычной обстановкой, подвели к дому. (...)" Т. Майн Рид, "Всадник без головы".))))

Впрочем, это - не "вещь" , в моем понимании, по крайней мере.))) )

В одном уголке ковра-самолета ворс был в неважном состоянии, - это,
наверно, постаралась моль. В остальном же ковер отлично сохранился, а
что касается кистей, украшавших его, то они были совсем как новые.
Вольке показалось даже, что он уже где-то видел точно такой ковер, но
никак не мог вспомнить где; не то в квартире у Жени, не то в учительской
комнате в школе.
Старт был дан в саду при полном отсутствии публики. Хоттабыч взял
Вольку за руку и поставил его рядом с собой на самой серединке ковра.
Затем он вырвал из бороды три волоска, дунул на них и что-то зашептал,
сосредоточенно закатив глаза. Ковер затрепетал, один за другим поднялись
вверх все четыре угла с кистями, потом выгнулись и поднялись вверх края
ковра, но середина его продолжала покоиться на траве под тяжестью тел
обоих пассажиров. Потрепетав немножко, ковер застыл в неподвижности.
Старик сконфуженно засуетился:
- Прости меня, о любезный Волька: случилось недоразумение. Я это все
сейчас исправлю.
Хоттабыч с минутку подумал, производя какие-то сложные вычисления на
пальцах. Очевидно, на сей раз он пришел к правильному решению, потому
что лицо его прояснилось. Он выдрал из бороды еще шесть волосков, поло-
винку одного из них оторвал и выбросил как лишнюю, а на остальные, как и
в первый раз, подул и произнес, закатив глаза, заклинание. Теперь ковер
выпрямился, стал плоским и твердым, как лестничная площадка, и стреми-
тельно рванулся вверх, увлекая на себе улыбающегося Хоттабыча и Вольку,
у которого голова кружилась не то от восторга, не то от высоты, не то от
того и другого вместе.
Ковер поднялся выше самых высоких деревьев, выше самых высоких домов, выше самых высоких фабричных труб и поплыл над городом, полным сияющего мерцания огней.

Муфточку Герды, которую забрала у нее Маленькая Разбойница