Игра в бисер. Зарубежные пьесы. Осень.

Ваша мрачная картинка ассоциируется с моей самой любимой пьесой " американского Чехова " Тенесси Уильямса. " Спектакль для двоих" или " Крик ". Брат и сестра - актёры не понятые и отвергнутые труппой своего театра. играют на сцене пьесу в основу которой положена трагедия их семьи. . играют для себя и о себе...

Мы стояли на улице. Фонари перед домом бросали беспокойный свет на
старое ветвистое дерево, и тени бегали по его верхушке. На ветках уже
зазеленел легкий пушок, и сквозь неясный, мерцающий свет дерево казалось
необыкновенно высоким и могучим. Крона его терялась где-то в сумерках и,
словно простертая гигантская рука, в непомерной тоске тянулась к небу.
Патриция слегка поеживалась,
-- Вам холодно? --спросил я.
Подняв плечи, она спрятала руки в рукава мехового жакета:
-- Сейчас пройдет. Там было довольно жарко.
-- Вы слишком легко одеты, --сказал я. --По вечерам еще холодно.
Она покачала головой:
-- Не люблю тяжелую одежду. Хочется, чтобы стало, наконец, тепло. Не
выношу холода. Особенно в городе.
-- В Кадиллаке тепло, --сказал я. --У меня на всякий случай припасен
плед.
Я помог ей сесть в машину и укрыл ее колени пледом. Она подтянула его
выше:
-- Вот замечательно! Вот и чудесно. А холод нагоняет тоску.
-- Не только холод. --Я сел за руль. --Покатаемся немного?
Она кивнула:
-- Охотно.
-- Куда поедем?
-- Просто так, поедем медленно по улицам. Все равно куда.
-- Хорошо.
Я запустил мотор, и мы медленно и бесцельно поехали по городу. Было
время самого оживленного вечернего движения. Мотор работал совсем тихо, и мы
почти бесшумно двигались в потоке машин. Казалось, что наш Кадиллак --
корабль, неслышно скользящий по пестрым каналам жизни. Проплывали улицы,
ярко освещенные подъезды, огни домов, ряды фонарей, сладостная, мягкая
взволнованность вечернего бытия, нежная лихорадка озаренной ночи, и над всем
этим, между краями крыш, свинцово-серое большое небо, на которое город
отбрасывал свое зарево.
Девушка сидела молча рядом со мной; свет и тени, проникавшие сквозь
стекло, скользили по ее лицу. Иногда я посматривал на нее; я снова вспомнил
тот вечер, когда впервые увидел ее. Лицо ее стало серьезнее, оно казалось
мне более чужим, чем за ужином, но очень красивым; это лицо еще тогда
поразило меня и не давало больше покоя. Было в нем что-то от таинственной
тишины, которая свойственна природе -- деревьям, облакам, животным, --а
иногда женщине.

Ремарк. Три товарища

Разбиваются сердца

"Миссис Хэшебай. Мой дом? Ни за что! Гектор. Я уж думал об этом. Да не поспеть теперь.
Капитан Шотовер. Час суда настал. Мужество не спасет вас. Но оно покажет, что души ваши еще живы.
Миссис Хэшебай. Ш-шшш… Слушайте. Слышите, вот сейчас? Как это великолепно!
Все поворачиваются спиной к дому и прислушиваются, глядя вверх.
Гектор (внушительно) . Мисс Дэн, вам совершенно не годится оставаться здесь. Мы все из этого дома – мошки, летящие на огонь. А вам бы лучше в подвал пойти.
Элли (презрительно) . Не думаю.
Мадзини. Элли, дорогая… пойти в подвал, в этом же нет ничего унизительного. Всякий офицер скомандовал бы своим солдатам: марш под прикрытия! Мистер Хэшебай ведет себя здесь как любитель. Менген и бродяга поступили совершенно разумно. Вот они-то и уцелеют.
Элли. Пусть уцелеют. Я буду вести себя как любитель. А вот ты зачем подвергаешь себя опасности?
Мадзини. Подумать только, какой опасности подвергают себя эти бедняги – там, наверху.
Няня. О них еще думать! Убийцы проклятые! Скажете тоже.
Страшный взрыв сотрясает землю. Они откидываются на своих сиденьях, кое-кто хватается за ближайшую опору. Слышно, как из окон со звоном вылетают разбитые стекла.
Мадзини. Никто не ранен?
Гектор. Куда попало?
Няня (со злорадством) . Прямо в песочную яму. Своими глазами видела. Так ему и надо. Сама видела. (Со злобным смехом бежит к песочной яме. )
Гектор. Одним мужем стало меньше на свете.
Капитан Шотовер. Тридцать фунтов первоклассного динамита – и попусту!
Мадзини. Ах, бедный Менген! " (Б. Шоу "Дом, где разбиваются сердца")

У. Гибсон, "Двое на качелях" - встреча и попытка двух абсолютно разных людей (адвоката в состоянии развода с женой и богемной танцовщицы с материальными трудностями) "сложить" совместное будущее.. .

Г. Ибсен "Гедда Габлер" : "- Как все пожелтело, поблекло.. . -Так ведь уже сентябрь на дворе. - Да, подумай, уже сентябрь на дворе! " О разрушительной силе незаурядной женщины, требующей "красоты" во всем и ото всех и безжалостной ко всем, в том числе, и к себе самой.

Первое, что пришло, глядя на картинку - сюжет всем известного "Призрака замка Моррисвилль" чешского сценариста и режиссера Борживоя Земана.
***
В каком то отношении "осенними" можно назвать пьесы Нила Саймона - "Странная пара" (много сценических вариантов, один из которых называется "Осенний покер" - "Когда уходит любовь начинается блюз, когда уходит жена начинается покер...) , "Игры одиноких", "Солнечные мальчики" ("Первый номер"), "Босиком по парку" и др. - все они о человеческих взаимоотношениях, самых разнообразных непростых жизненных ситуациях. И это истории кажущиеся невыдуманными