Игра в бисер. Мудрецы и литературные персонажи. Полемика 4.

Наш мастер по детскому платью говорит: есть три степени мастерства.
Первая - когда платье сшито очень просто от бедности фантазии и плохого
исполнения.
Вторая степень - все очень сложно, потому что портной многое может, и ему охота себя показать.
И третья степень, когда все просто от ясности рисунка и совершенства мастерства.

Я много лет пиджак ношу.
Давно потерся и не нов он.
И я зову к себе портного
и перешить пиджак прошу.

Я говорю ему шутя:
"Перекроите все иначе.
Сулит мне новые удачи
искусство кройки и шитья".

Я пошутил. А он пиджак
серьезно так перешивает,
а сам-то все переживает:
вдруг что не так. Такой чудак.

Одна забота наяву
в его усердьи молчаливом,
чтобы я выглядел счастливым
в том пиджаке. Пока живу.

Он представляет это так:
едва лишь я пиджак примерю -
опять в твою любовь поверю.. .
Как бы не так. Такой чудак.

--------------------------------------------

Шарманка-шарлатанка
как сладко ты поешь
Шарманка-шарлатанка
куда меня ведешь
Шагаю еле-еле
вершок
за пять минут
Ну как дойти до
цели
когда ботинки жмут

Работа есть работа
работа есть всегда
хватило б только
пота
на все мои года
Расплата за ошибки
она ведь тот же
труд
Хватило бы улыбки
когда под ребра
бьют

Окуджава

ВЕСЁЛЫЕ ЧИЖИ
Хармс Д. И.

Посвящается 6-му Ленинградскому детдому

Жили в квартире
Сорок четыре,
Сорок четыре
Весёлых чижа:
Чиж-судомойка,
Чиж-поломойка,
Чиж-огородник,
Чиж-водовоз,
Чиж за кухарку,
Чиж за хозяйку,
Чиж на посылках,
Чиж-трубочист.

Печку топили,
Кашу варили,
Сорок четыре
Веселых чижа:
Чиж - с поварёшкой,
Чиж - с кочерёжкой,
Чиж - с коромыслом,
Чиж - с решетом,
Чиж накрывает,
Чиж созывает,
Чиж разливает,
Чиж раздаёт.

Кончив работу,
Шли на охоту
Сорок четыре
Весёлых чижа:
Чиж - на медведя,
Чиж - на лисицу,
Чиж - на тетерку,
Чиж - на ежа,
Чиж - на индюшку,
Чиж - на кукушку,
Чиж - на лягушку,
Чиж - на ужа.

После охоты
Брались за ноты
Сорок четыре
Весёлых чижа:
Дружно играли:
Чиж - на рояле,
Чиж - на цимбале,
Чиж - на трубе,
Чиж - на тромбоне,
Чиж - на гармони,
Чиж - на гребёнке,
Чиж - на губе!

Ездили всем домом
К зябликам знакомым
Сорок четыре
Весёлых чижа:
Чиж - на трамвае,
Чиж - на моторе,
Чиж - на телеге,
Чиж - на возу,
Чиж - в таратайке,
Чиж - на запятках,
Чиж - на оглобле,
Чиж - на дуге!

Спать захотели,
Стелят постели,
Сорок четыре
Весёлых чижа:
Чиж - на кровати,
Чиж - на диване,
Чиж - на корзине,
Чиж - на скамье,
Чиж - на коробке,
Чиж - на катушке,
Чиж - на бумажке,
Чиж - на полу.

Лежа в постели,
Дружно свистели
Сорок четыре
Весёлых чижа:
Чиж - -трити-тити,
Чиж - -тирли-тирли,
Чиж - -дили-дили,
Чиж - -ти-ти-ти,
Чиж - -тики-тики,
Чиж - -тики-рики,
Чиж - -тюти-люти,
Чиж - -тю-тю-тю!

Судя по этому стихотворению, С. Я. Маршак полностью СОГЛАСЕН с Леонардо да Винчи:
Я учиться не хочу.
Сам любого научу.
Я - известный мастер
По столярной части!

У меня охоты нет
До поделки мелкой.
Вот я сделаю буфет!
Это не безделка.

Смастерю я вам буфет -
Простоит он сотню лет.
Вытешу из ёлки
Новенькие полки.

Наверху у вас - сервиз,
Чайная посуда.
А под ней - просторный низ
Для большого блюда.

Полки средних этажей
Будут для бутылок.
Будет ящик для ножей,
Пилок, ложек, вилок.

У меня, как в мастерской,
Всё, что нужно, под рукой:
Плоскогубцы, и пила,
И топор, и два сверла,
Молоток, рубанок,
Долото, фуганок.

Есть и доски у меня.
И даю вам слово,
Что до завтрашнего дня
Будет все готово!

Завизжала Пила,
Зажужжала,
Как пчела.
Пропилила полдоски,
Вздрогнула и стала,
Будто в крепкие тиски
На ходу попала.

Я гоню её вперёд,
А злодейка не идёт.
Я тяну её назад -
Зубья в дереве трещат.. .

Не даётся мне буфет.
Сколочу я табурет,
Не хромой, не шаткий,
Чистенький и гладкий.

Вот и стал я столяром,
Заработал топором.
Я по этой части
Знаменитый мастер!

Раз, два - по полену.
Три, четыре - по колену.
По полену, по колену,
А потом врубился в стену.
Топорище - пополам,
А на лбу остался шрам.

Обойдусь без табурета.
Лучше - рама для портрета.

Есть у дедушки портрет
Бабушкиной мамы.
Только в доме нашем нет
Подходящей рамы.

Взял я несколько гвоздей
И четыре планки.
Да на кухне старый клей
Оказался в банке.

Будет рама у меня
С яркой позолотой.
Заглядится вся родня
На мою работу.

Только клей столярный плох;
От жары он пересох.
Обойдусь без клея.
Планку к планке я прибью,
Чтобы рамочку мою
Сделать попрочнее.

Как ударил молотком, -
Гвоздь свернулся червяком.

Забивать я стал другой,
Да согнулся он дугой.
Третий гвоздь заколотил -
Шляпку набок своротил.

Плохи гвозди у меня -
Не вобьёшь их прямо.
Так до нынешнего дня
Не готова рама.. .

Унывать я не люблю.
Из своих дощечек
Я лучинок наколю
На зиму для печек.

Щепочки колючие,
Тонкие, горючие
Затрещат, как на пожаре,
В нашем старом самоваре.

То-то весело горят!
А ребята говорят:
- Иди,
Столяр,
Разводи
Самовар.
Ты у нас не мастер.
Ты у нас ломастер!

"(...) Если бы каждое мгновение нашей жизни бесконечно повторялось,
мы были бы прикованы к вечности, как Иисус Христос к кресту. Вообразить такое
ужасно. В мире вечного возвращения на всяком поступке лежит тяжесть невыносимой
ответственности. Это причина, по которой Ницше называл идею вечного возвращения
самым тяжким бременем (das schwerste Gewicht).А коли вечное возвращение есть самое тяжкое бремя, то на его
фоне наши жизни могут предстать перед нами во всей своей восхитительной
легкости. Но действительно ли тяжесть ужасна, а легкость восхитительна? Самое
тяжкое бремя сокрушает нас, мы гнемся под ним, оно придавливает нас к земле. Но
в любовной лирике всех времен и народов женщина мечтает быть придавленной
тяжестью мужского тела. Стало быть, самое тяжкое бремя суть одновременно и образ
самого сочного наполнения жизни. Чем тяжелее бремя, тем наша жизнь ближе к
земле, тем она реальнее и правдивее. И, напротив, абсолютное отсутствие бремени ведет к тому, что
человек делается легче воздуха, взмывает ввысь, удаляется от земли, от земного
бытия, становится полуреальным, и его движения столь же свободны, сколь и
бессмысленны. Так что же предпочтительнее: тяжесть или легкость? Этот
вопрос в шестом веке до Рождества Христова задавал себе Парменид. Он видел весь
мир разделенным на пары противоположностей: свет — тьма; нежность — грубость; тепло — холод; бытие —
небытие. Один полюс противоположности был для него позитивным (свет, тепло,
нежность, бытие) , другой негативным. Деление на полюс позитивный и негативный
может нам показаться по-детски простым. За исключением одного примера: что же
позитивно — тяжесть или легкость? Парменид ответил: легкость — позитивна, тяжесть — негативна.
Прав ли он был или нет? Вот в чем вопрос. Несомненно одно: противоположность
“тяжесть — легкость” есть самая загадочная и самая многозначительная из всех противоположностей (...)" М. Кундера, "Невыносимая легкость бытия".

Пушкин - "Сказка о попе и о работнике его Балде"
...
"...Поп ему в ответ: "Нужен мне работник:

Повар, конюх и плотник.

А где найти мне такого

Служителя не слишком дорогого? "

Балда говорит: "Буду служить тебе славно,

Усердно и очень исправно,

В год за три щелка тебе по лбу,

Есть же мне давай вареную полбу".

Призадумался поп,

Стал себе почесывать лоб.

Щелк щелку ведь розь.

Да понадеялся он на русский авось.

Поп говорит Балде: "Ладно.

Не будет нам обоим накладно.

Поживи-ка на моем подворье,

Окажи свое усердие и проворье".

Живет Балда в поповом доме,

Спит себе на соломе,

Ест за четверых,

Работает за семерых;

До светла все у него пляшет.

Лошадь запряжет, полосу вспашет,

Печь затопит, все заготовит, закупит,

Яичко испечет да сам и облупит.

Попадья Балдой не нахвалится,

Поповна о Балде лишь и печалится,

Попенок зовет его тятей:

Кашу заварит, нянчится с дитятей.... "

"Платов взял стальную блоху, и как поехал через Тулу на Дон, показал ее тульским оружейникам и слова государевы им передал, а потом спрашивает:
– Как нам теперь быть, православные?
Оружейники отвечают:
– Мы, батюшка, милостивое слово государево чувствуем и никогда его забыть не можем за то, что он на своих людей надеется, а как нам в настоящем случае быть, того мы в одну минуту сказать не можем, потому что аглицкая нацыя тоже не глупая, а довольно даже хитрая, и искусство в ней с большим смыслом. Против нее, – говорят, – надо взяться подумавши и с божьим благословением.. .

Стали все подходить и смотреть: блоха действительно была на все ноги подкована на настоящие подковы, а левша доложил, что и это еще не все удивительное.
– Если бы, – говорит, – был лучше мелкоскоп, который в пять миллионов увеличивает, так вы изволили бы, – говорит, – увидать, что на каждой подковинке мастерово имя выставлено: какой русский мастер ту подковку делал.
– И твое имя тут есть? – спросил государь.
– Никак нет, – отвечает левша, – моего одного и нет.
– Почему же?
– А потому, – говорит, – что я мельче этих подковок работал: я гвоздики выковывал, которыми подковки забиты, – там уже никакой мелкоскоп взять не может.
Государь спросил:
– Где же ваш мелкоскоп, с которым вы могли произвести это удивление?
А левша ответил:
– Мы люди бедные и по бедности своей мелкоскопа не имеем, а у нас так глаз пристрелявши... "
Николай Лесков "Левша"