Игра в бисер. Зинаида Серебрякова и Наталья Гончарова + литература. Гармония? 7.

Из-под таинственной, холодной полумаски
Звучал мне голос твой отрадный, как мечта.
Светили мне твои пленительные глазки
И улыбалися лукавые уста.

Сквозь дымку легкую заметил я невольно
И девственных ланит, и шеи белизну.
Счастливец! видел я и локон своевольный,
Родных кудрей покинувший волну! . .

И создал я тогда в моем воображенье
По легким признакам красавицу мою;
И с той поры бесплотное виденье
Ношу в душе моей, ласкаю и люблю.

И все мне кажется: живые эти речи
В года минувшие слыхал когда-то я;
И кто-то шепчет мне, что после этой встречи
Мы вновь увидимся, как старые друзья.
Лермонтов

Маскарад

В глухих коридорах и в залах пустынных
Сегодня собрались веселые маски,
Сегодня в увитых цветами гостиных
Прошли ураганом безумные пляски.

Бродили с драконами под руку луны,
Китайские вазы метались меж ними,
Был факел горящий и лютня, где струны
Твердили одно непонятное имя.

Мазурки стремительный зов раздавался,
И я танцевал с куртизанкой Содома,
О чем-то грустил я, чему-то смеялся,
И что-то казалось мне странно-знакомо.

Молил я подругу: «Сними эту маску,
Ужели во мне не узнала ты брата?
Ты так мне напомнила древнюю сказку,
Которую раз я услышал когда-то.

Для всех ты останешься вечно-чужою
И лишь для меня бесконечно-знакома,
И верь, от людей и от масок я скрою,
Что знаю тебя я, царица Содома» .

Под маской мне слышался смех ее юный,
Но взоры ее не встречались с моими,
Бродили с драконами под руку луны,
Китайские вазы метались меж ними.

Как вдруг под окном, где угрозой пустою
Темнело лицо проплывающей ночи,
Она от меня ускользнула змеею,
И сдернула маску, и глянула в очи.

Я вспомнил, я вспомнил — такие же песни,
Такую же дикую дрожь сладострастья
И ласковый, вкрадчивый шепот: «Воскресни,
Воскресни для жизни, для боли и счастья! »

Я многое понял в тот миг сокровенный,
Но страшную клятву мою не нарушу.
Царица, царица, ты видишь, я пленный,
Возьми мое тело, возьми мою душу!

Всеволод Князев



Пьеро, Пьеро, — счастливый, но Пьеро я!

И навсегда я быть им осужден.

Не странно ли — нас четверо и трое,

И я один влюблен — и отделен!

Ах, рая дверь мне преграждают двое,

Но в «первый рай» я все равно введен, —

Пусть Арлекин закутан в плащ героя.

Моей любви не уничтожит он!

Я видел смех, улыбки Коломбины,

Я был обвит кольцом прелестных рук…

Пусть я — Пьеро, пусть мне победа — звук,

Мне не страшны у рая Арлекины,

Лишь ты, прекрасная, свет солнца, руки

Не отнимай от губ моих в разлуке.

Неверная! Где ты? Сквозь улицы сонные
Протянулась длинная цепь фонарей,
И, пара за парой, идут влюбленные,
Согретые светом любви своей.
Где же ты? Отчего за последней парою
Не вступить и нам в назначенный круг?
Я пойду бренчать печальной гитарою
Под окно, где ты пляшешь в хоре подруг!
Нарумяню лицо мое, лунное, бледное,
Нарисую брови и усы приклею,
Слышишь ты, Коломбина, как сердце бедное
Тянет, тянет грустную песню свою?
А. Блок

"Ты оденешь меня в серебро,
И когда я умру,
Выйдет месяц - небесный Пьеро,
Встанет красный паяц на юру.

Мертвый месяц беспомощно нем,
Никому ничего не открыл.
Только спросит подругу - зачем
Я когда-то ее полюбил?

В этот яростный сон наяву
Опрокинусь я мертвым лицом.
И паяц испугает сову,
Загремев под горой бубенцом.. .

Знаю - сморщенный лик его стар
И бесстыден в земной наготе.
Но зловещий восходит угар -
К небесам, к высоте, к чистоте. " А. Блок.

***
"Клоун в огненном кольце.. .
Хохот мерзкий, как проказа,
И на гипсовом лице
Два горящих болью глаза.

Лязг оркестра; свист и стук.
Точно каждый озабочен
Заглушить позорный звук
Мокро хлещущих пощечин.

Как огонь, подвижный круг.. .
Люди - звери, люди - гады,
Как стоглазый, злой паук,
Заплетают в кольца взгляды.

Все крикливо, все пестро.. .
Мне б хотелось вызвать снова
Образ бледного, больного,
Грациозного Пьеро.. .

В лунном свете с мандолиной
Он поет в своем окне
Песню страсти лебединой
Коломбине и луне.

Хохот мерзкий, как проказа;
Клоун в огненном кольце.
И на гипсовом лице
Два горящих болью глаза... " М. Волошин, "В цирке".

Весь мир – театр.
В нём женщины, мужчины – все актёры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль... (Шекспир)

«Весь мир – театр, а люди в нём актёры… » –
Выходит так, что мы с тобою – в кубе,
И неприятность вырастает в форму горя,
И под улыбкою просвечивают зубы.

Не заступи лишь за кулисы правды
И не оглохни от аплодисментов.
О, сколько в оркестровой яме яда
Скрипичного от недостатка света!

А этот вечный ужас монолога…
И одиночество на публике – край смерти.
Не верьте в жизни, но на сцене – верьте
В счастливую усмешку эпилога.

И вот уже двухсотый раз на сцене,
И кажется, что всё одно и то же:
Слова, боль, интонации, движенья –
Всё так знакомо, но так непохоже.

Спектакль заполняет нишу «время»
И с ним уходит, следующий снова
Не повторяется – идёт с другой ступени,
И главное, чтоб прозвучало слово

Живое. Даже если ты усталый,
Больной, с похмелья и не в настроении,
Ты должен выйти, взять пространство зала
И увести его в другое измеренье. (Владимир Маслаков)