А какое у вас любимое стихотворение? Желательно бы с текстом)

Почему всё так вышло?
И будет ложью,

На характер свалить или волю Божью.

Разве должно было быть иначе?

Мы платим за всех, - и не нужно сдачи. И. Бродский.

дохна

весь цикл "Реквием " у Ахматовой.

Гиппиус "все кругом"

Страшное, грубое, липкое, грязное, Жестко-тупое, всегда безобразное, Медленно рвущее, мелко-нечестное, Скользкое, стыдное, низкое, тесное, Явно довольное, тайно-блудливое, Плоско-смешное и тошно-трусливое, Вязко, болотно и тинно застойное, Жизни и смерти равно недостойное, Рабское, хамское, гнойное, черное, Изредка серое, в сером упорное, Вечно лежачее, дьявольски косное, Глупое, сохлое, сонное, злостное, Трупно-холодное, жалко-ничтожное, Непереносное, ложное, ложное! Но жалоб не надо; что радости в плаче? Мы знаем, мы знаем: всё будет иначе.

Цветаева

Солнце — одно, а шагает по всем городам.
Солнце — мое. Я его никому не отдам.

Ни на час, ни на луч, ни на взгляд. — Никому. Никогда!
Пусть погибают в бессменной ночи города!

В руки возьму! — Чтоб не смело вертеться в кругу!
Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу!

В вечную ночь пропадет, — погонюсь по следам. . .
Солнце мое! Я тебя никому не отдам!

Ода Соловью

От боли сердце замереть готово, [1]

И разум — на пороге забытья,

Как будто пью настой болиголова.

Как будто в Лету погружаюсь я;

Нет, я не завистью к тебе томим,

Но переполнен счастьем твой напев, —

И внемлю, легкокрылая Дриада,

Мелодиям твоим,

Теснящимся средь буковых дерев,

Среди теней полуночного сада.

О, если бы хотя глоток вина

Из глубины заветного подвала,

Где сладость южных стран сохранена —

Веселье, танец, песня, звон кимвала;

О, если б кубок чистой Иппокрены,

Искрящийся, наполненный до края,

О, если б эти чистые уста

В оправе алой пены

Испить, уйти, от счастья замирая,

Туда, к тебе, где тишь и темнота.

Уйти во тьму, угаснуть без остатка,

Не знать о том, чего не знаешь ты,

О мире, где волненье, лихорадка,

Стенанья, жалобы земной тщеты;

Где седина касается волос,

Где юность иссыхает от невзгод,

Где каждый помысел — родник печали,

Что полон тяжких слёз;

Где красота не доле дня живёт

И где любовь навеки развенчали.

Но прочь! Меня умчали в твой приют

Не леопарды вакховой квадриги, —

Меня крыла Поэзии несут,

Сорвав земного разума вериги, —

Я здесь, я здесь! Крутом царит прохлада,

Луна торжественно взирает с трона

В сопровожденье свиты звездных фей;

Но тёмен сумрак сада;

Лишь ветерок, чуть вея с небосклона,

Доносит отсветы во мрак ветвей.

Цветы у ног ночною тьмой объяты,

И полночь благовонная нежна,

Но внятны все живые ароматы,

Которые в урочный час луна

Дарит деревьям, травам и цветам,

Шиповнику, что полон сладких грёз,

И скрывшимся среди листвы и терний,

Уснувшим здесь и там.

Соцветьям мускусных тяжелых роз,

Влекущих мошкару порой вечерней.

Я в Смерть бывал мучительно влюблён, —

Когда во мраке слышал это пенье,

Я даровал ей тысячи имён,

Стихи о ней слагая в упоенье;

Быть может, для нее настали сроки,

И мне пора с земли уйти покорно,

В то время как возносишь ты во тьму

Свой реквием высокий, —

Ты будешь петь, а я под слоем дерна

Внимать уже не буду ничему.

Но ты, о Птица, смерти непричастна, —

Любой народ с тобою милосерд.

В ночи все той же песне сладкогласной

Внимал и гордый царь, и жалкий смерд;

В печальном сердце Руфи [2], в тяжкий час,

Когда в чужих полях брела она,

Все та же песнь лилась проникновенно, —

Та песня, что не раз

Влетала в створки тайного окна

Над морем сумрачным в стране забвенной.

Забвенный! Это слово ранит слух,

Как колокола глас тяжелозвонный.

Прощай! Перед тобой смолкает дух —

Воображенья гений окрыленный.

Прощай! Прощай! Напев твой так печален,

Он вдаль скользит — в молчание, в забвенье.

И за рекою падает в траву

Среди лесных прогалин, —

Что было это — сон иль наважденье?

Проснулся я — иль грежу наяву?

Бродский <Любовь, >< Постскриптум, Евтушенко <Женщина всегда чуть-чуть как море>, Гумилев <Жираф>

В том краю, где желтая крапива
И сухой плетень,
Приютились к вербам сиротливо
Избы деревень.
Там в полях, за синей гущей лога,
В зелени озер,
Пролегла песчаная дорога
До сибирских гор.

Затерялась Русь в Мордве и Чуди,
Нипочем ей страх.
И идут по той дороге люди,
Люди в кандалах.

Все они убийцы или воры,
Как судил им рок.
Полюбил я грустные их взоры
С впадинами щек.
Много зла от радости в убийцах,
Их сердца просты.
Но кривятся в почернелых лицах
Голубые рты.

Я одну мечту, скрывая, нежу,
Что я сердцем чист.
Но и я кого-нибудь зарежу
Под осенний свист.

И меня по ветряному свею,
По тому ль песку,
Поведут с веревкою на шее
Полюбить тоску.

И когда с улыбкой мимоходом
Распрямлю я грудь,
Языком залижет непогода
Прожитой мой путь. 1915

Мамочка наша родная, Эти нежные строки - тебе. Самой милой и самой красивой, Самой доброй на этой земле. Пусть печали в твой дом не заходят, Пусть болезни пройдут стороной. Мы весь мир поместили б в ладониИ тебе подарили одной. Но и этого было бы мало, Чтоб воздать за твою доброту, Мы всю жизнь, наша милая мама, Пред тобой в неоплатном долгу. Спасибо, родная, за то, что растила, За то, что взамен ничего не просила. Что горе и радость деля пополам, Во всем лучшей доли желала ты нам. Красива, заботлива, нежно нежна, Ты нам ежедневно и вечно нужна !

Подробнее: http://www.happy-giraffe.ru/user/83/blog/post29894/

ВНУТРЕННЕЕ ЗРЕНИЕ

Блажен идущий, отвративший взор
От местности, чьи краски и черты
Зовут себя разглядывать в упор,
Минующий прекрасные цветы.

Ему иной желаннее простор:
Пространство грезы, нежный зов мечты, -
Как бы мгновенно сотканный узор
Меж блеском и затменьем красоты.

Любовь и Мысль, незримые для глаз,
Покинут нас - и с Музой в свой черед
Мы поспешим проститься в тот же час.
Покуда ж вдохновение живет -

Росу на песнопение прольет
Небесный разум, заключенный в нас.

УильямВордсворд

Муха села на варенье.

Я говорю холодным,
Я говорю горячим,
Я говорю слепым,
Я говорю зрячим:
"Не надо плакать,
Не надо смеяться,
А самое главное -
Не надо бояться. "

А. Белянин
***

Падает небо ажурным дождем,
Бывшее некогда синим.. .
Мы умираем, творим и живем
В мире изломанных линий.
Как силуэт, отраженный в окне
Долгой вагонной дороги,
Изморозь дней в очищающем сне
Взвесят небрежные боги.
И подведут неучтенный баланс
С уймой ошибок на бланке,
Щедро отдав подвернувшийся шанс -
Встретиться на полустанке.
Там, где грохочет на стыке ветров
Бешеный поезд Вселенной,
Мы разглядим неземную любовь,
Ставшую гордой и тленной.
Мы улыбнемся, почувствовав связь
Судеб, как вечных истоков.
Злоба пройдет, и отмоется грязь -
Ты уже не одинока!
Не уходи. И тогда, и теперь
Висну плющом на балконе.. .
И обреченное время потерь
Пересыпаю в ладонях...

Я уже не вернусь, не пройду пустырем у оврага,
От дождя не проснусь, на щеках остается лишь влага.
Не махнет самолет мне крылом, словно чайка над морем из детства,
Я стою на своем, мне давно уже некуда деться.

В ожидании встречи, в предчувствии близкого чуда,
Я приеду сюда, словно сам не отсюда,
Землю трону рукой - на зубах не песок и не жалость,
Только горечь утрат и печаль, что так мало осталось.

Сколько лет я бежал мимо арок и темных вокзалов,
Мимо чьих то домов и полночных базаров,
Сочинял про себя без конца небылицы,
Здесь горела звезда, а теперь лишь дымится.

Ну а ты.. . Словно юность губу прикусила,
И тебя не вернуть, Ты на волю себя отпустила.
Но приехав сюда, я пойду собирать свою память,
Проклиная себя - Как же мог я все это оставить?

Уильям Блэйк



Тигр
Тигр, тигр, жгучий страх,
Ты горишь в ночных лесах.
Чей бессмертный взор, любя,
Создал страшного тебя?

В небесах иль средь зыбей
Вспыхнул блеск твоих очей?
Как дерзал он так парить?
Кто посмел огонь схватить?

Кто скрутил и для чего
Нервы сердца твоего?
Чьею страшною рукой
Ты был выкован - такой?

Чей был молот, цепи чьи,
Чтоб скрепить мечты твои?
Кто взметнул твой быстрый взмах,
Ухватил смертельный страх?

В тот великий час, когда
Воззвала к звезде звезда,
В час, как небо все зажглось
Влажным блеском звездных слез, -

Он, создание любя,
Улыбнулся ль на тебя?
Тот же ль он тебя создал,
Кто рожденье агнцу дал?

Перевод К. Бальмонта
(В кн. : Из мировой поэзии. Берлин, 1921.)

Враги сожгли родную хату
Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?

Пошел солдат в глубоком горе
На перекресток двух дорог,
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок.

Стоит солдат — и словно комья
Застряли в горле у него.
Сказал солдат: "Встречай, Прасковья,
Героя-мужа своего.

Готовь для гостя угощенье,
Накрой в избе широкий стол, —
Свой день, свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришел... "

Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал,
И только теплый летний ветер
Траву могильную качал.

Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой.

"Не осуждай меня, Прасковья,
Что я пришел к тебе такой:
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.

Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам... "
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам.

Он пил — солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
"Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил... "

Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.

Тихо летят паутинные нити.
Солнце горит на оконном стекле.
Что-то я делал не так;
извините:
жил я впервые на этой земле.
Я ее только теперь ощущаю.
К ней припадаю.
И ею клянусь.. .
И по-другому прожить обещаю.
Если вернусь.. .

Но ведь я не вернусь.

Роберт Рождественский.