Игра в бисер. Чтя традиции 8.

...Я увидел книги. Здесь были великолепные книги. БылСтрогов с такими иллюстрациями, о каких я никогда и не
слыхал. Была "Перемена мечты" с предисловием Сарагона. Был
трехтомник Вальтера Минца с перепиской. Был почти весь
Фолкнер, "Новая политика" Вебера, "Полюса благолепия"
Игнатовой, "Неизданный Сянь Ши-Куй", "История фашизма" в
издании "Память человечества". Были свежие журналы и
альманахи, были карманные Лувр, Эрмитаж, Ватикан. Все было.
"И тоже фонит... " - "Зато растопырочка! " - "Чушики... " Я
схватил Минца, зажал два тома под мышкой и раскрыл третий.
Никогда в жизни не видел полного Минца. Там были даже
письма из эмиграции.. .
- Сколько с меня? - Воззвал я.
Девицы опять уставились. Шофер подобрал губы и сел
прямо.
- Что? - Спросил он сипловато.
- Кто здесь хозяин? - Осведомился я.
Он встал и подошел ко мне.
- Что вам надо?
- Я хочу этого Минца. Сколько с меня?
Девицы захихикали. Он молча смотрел на меня, затем
снял очки.
- Вы инострацец?
- Да, я турист.
- Это самый полный Минц.
- Да я же вижу, - сказал я. - Я совсем ошалел, когда
увидел.
- Я тоже, - сказал он. - Когда увидел, что вам нужно.
- Он же турист, - пискнула одна из девочек. - Он не
понимает.
- Да это все без денег, - сказал шофер. - Личный фонд.
В обеспечение личных потребностей.
Я оглянулся на полку с книгами.
- "Перемену мечты" не видели? - спросил шофер.
- Да, спасибо, у меня есть.
- О Строгове я не спрашиваю. А "История фашизма"?
- Превосходное издание.
Девицы опять захихикали. Глаза у шофера выкатились.
- Бр-рысь, сопливые! - Равкнул он.
Девицы шарахнулись. Потом одна вороватым движением
схватила несколько пакетов с блузками, они перебежали на
другую сторону улицы и там остановились, глядя на нас.
- Р-р-растопырочки! - Сказал шофер. Тонкие губы его
подергивались. - Надо бросать всю эту затею. Где вы живете?
- На второй пригородной.
- А, в самом болоте.. . Пойдемте, я отвезу вам все. У
меня в фургоне полный Щедрин, его я даже не выставляю, вся
библиотека классики, вся "Золотая библиотека", полные
"Сокровища филосовской мысли"...
- .Послушайте, а вот это вы видели? А
это?
Он зарывался в книги по локоть. Он нежно гладил их,
перелистывал, на лице его было умиление.
- А это? - Говорил он. - А вот такого Сервантеса, а?.. .
К нам подошла молодая осанистая женщина, покопалась в
консервах и брюзгливо сказала:
- опять нет датских пикулей?. . Я же вас просила.
- Идите к черту, - сказал шофер рассеянно.. .

- Надо стрелять, - сказал он вдруг. - Давить их надо,
а не книжечки им развозить. - Он обернулся ко мне. Глаза у
него были измученные. - Так отвезти вам книги?
- Да нет, - сказал я. - Куда я все это дену?
- Тогда пошел вон, - сказал шофер. - Минца взял? Вот
пойди и заверни в него свои грязные подштаники.. .

Н. Некрасов
Кому на Руси жить хорошо?
...
Была тут также лавочка
С картинами и книгами,
Офени запасалися
Своим товаром в ней.
"А генералов надобно? "-
Спросил их купчик-выжига.
"И генералов дай!
Да только ты по совести,
Чтоб были настоящие -
Потолще, погрозней".

"Чудные! как вы смотрите! -
Сказал купец с усмешкою, -
Тут дело не в комплекции... "

"А в чем же? шутишь, друг!
Дрянь, что ли, сбыть желательно?
А мы куда с ней денемся?
Шалишь! Перед крестьянином
Все генералы равные,
Как шишки на ели:
Чтобы продать плюгавого,
Попасть на доку надобно,
А толстого да грозного
Я всякому всучу... .
Давай больших, осанистых,
Грудь с гору, глаз навыкате,
Да - чтобы больше звезд! "

"А статских не желаете? "
- "Ну, вот еще со статскими! "
(Однако взяли - дешево! -
Какого-то сановника
За брюхо с бочку винную
И за семнадцать звезд. )
Купец - со всем почтением,
Что любо, тем и потчует
(С Лубянки - первый вор!) -
Спустил по сотне Блюхера,
Архимандрита Фотия,
Разбойника Сипко,
Сбыл книги: "Шут Балакирев"
И "Английский милорд"...

Легли в коробку книжечки,
Пошли гулять портретики
По царству всероссийскому,
Покамест не пристроятся
В крестьянской летней горенке,
На невысокой стеночке.. .
Черт знает для чего!

Эх! эх! Придет ли времечко,
Когда (приди, желанное!.. )
Дадут понять крестьянину,
Что розь портрет портретику,
Что книга книге розь?
Когда мужик не Блюхера
И не милорда глупого -
Белинского и Гоголя
С базара понесет?
...

Солнце с каждым днем пригревало сильней, почки распускались прямо на глазах, как в кино при замедленной съемке, и во мне уже крепла знакомая, приходившая каждое лето уверенность, что жизнь начинается сызнова. Так много можно было прочесть книг, так много впитать животворных сил из напоенного свежестью воздуха. Я накупил учебников по экономике капиталовложений, по банковскому и кредитному делу, и, выстроившись на книжной полке, отливая червонным золотом, точно монеты новой чеканки, они сулили раскрыть передо мной сверкающие тайны, известные лишь Мидасу, Моргану и Меценату. Но я не намерен был ограничить себя чтением только этих книг. В колледже у меня обнаружились литературные склонности - я как-то написал серию весьма глубокомысленных и убедительных передовиц для "Йельского вестника", - и теперь я намерен был снова взяться за перо и снова стать самым узким из всех узких специалистов - так называемым человеком широкого кругозора. Это не парадокс парадокса ради; ведь, в конце концов, жизнь видишь лучше всего, когда наблюдаешь ее из единственного окна.

"(...) УЧИТЕЛЬ: Но все же, например, сегодня.. . пассажирский.. . вовремя приходит? НАЧАЛЬНИК: А что? Едете куда-то? Или кого встречаете? УЧИТЕЛЬ: Да.. . Встречаю... НАЧАЛЬНИК: А кого же? УЧИТЕЛЬ: То есть, на самом деле, не встречаю. Просто попросил Паску привезти кое-что из Бухареста. НАЧАЛЬНИК: Какого Паску? УЧИТЕЛЬ: Ну, Паску.. . Хозяина универсального магазина со старой улицы. НАЧАЛЬНИК: А! Наш человек. Я видел его вчера утром, когда он уезжал. УЧИТЕЛЬ (словно слегка забеспокоившись) : Вы с ним разговаривали? Он не обещал вернуться сегодня вечером? НАЧАЛЬНИК: Ну, вообще-то, не совсем разговаривал - я в то время еще спал. Всю прошлую ночь резались у судьи в покер. Проигрался в пух, черт меня побери - ну в чистую! УЧИТЕЛЬ: Так значит, с Паску вы не разговаривали? НАЧАЛЬНИК: Я нет, но моя благоверная поручала ему купить что-то там в Бухаресте - не то ленты, не то иголки. Я ей даже сказал: "Чего ты вскочила, глупая баба, морочить человеку голову?! "УЧИТЕЛЬ (озабоченно, поглядывая то на часы на стене, то на свои собственные) : Только бы он не опоздал! НАЧАЛЬНИК: А что такое? Важное дело? УЧИТЕЛЬ (уклончиво) : Да.. . Понимаете... НАЧАЛЬНИК: Держу пари, что речь идет о какой-нибудь книжке. УЧИТЕЛЬ (почти извиняясь) : Да... НАЧАЛЬНИК (укоризненно) : Все никак не бросите свои книжки, господин учитель. УЧИТЕЛЬ: Эта книга очень.. . как бы вам объяснить?. . очень редкая, совсем особенная.. . Я давно уже выписал ее из-за границы.. . Еще зимой. И думал, что она уже не придет, что я так и не разыщу ее.. . А вчера утром из Бухареста, из букинистической лавки, пришло извещение, что книгу все-таки прислали.. . И тогда я попросил Паску... НАЧАЛЬНИК: И даже не могли дотерпеть, пока ее принесут вам домой. Примчались на вокзал, чтобы встретить прямо здесь? УЧИТЕЛЬ: Я ждал ее столько месяцев. (...)" М. Себастиан, "Безымянная звезда", пер. М. Степановой.

Марина Цветаева - "За книгами"

"Мама, милая, не мучь же!
Мы поедем или нет? "
Я большая, - мне семь лет,
Я упряма, - это лучше.

Удивительно упряма:
Скажут нет, а будет да.
Не поддамся никогда,
Это ясно знает мама.

"Поиграй, возьмись за дело,
Домик строй". - "А где картон? "
"Что за тон? " - "Совсем не тон!
Просто жить мне надоело!

Надоело.. . жить.. . на свете,
Все большие - палачи,
Дэвид Копперфильд... " - "Молчи!
Няня, шубу! Что за дети! "

Прямо в рот летят снежинки.. .
Огонечки фонарей.. .
"Ну, извозчик, поскорей!
Будут, мамочка, картинки? "

Сколько книг! Какая давка!
Сколько книг! Я все прочту!
В сердце радость, а во рту
Вкус соленого прилавка.

..Она закончила свой поход по магазинам на площади Сен-Сюльпис, в книжном. Тоже впервые за долгое время… Она больше не осмеливалась посещать подобные места. Это трудно было объяснить, но ей было слишком больно… Нет, она не могла выразить словами, в чем тут дело… Подавленность, трусость - она не хотела снова рисковать… Книжный магазин, кино, выставки, витрины художественных галерей - все это заставляло вспомнить о собственной посредственности, о своем малодушии, о том, как однажды в минуту отчаяния она выкинула все это из своей жизни и больше старалась об этом не думать.
Посещение любого из этих мест, рожденных работой чувств других людей, неизбежно напомнило бы ей о бессмысленности ее собственной жизни…
Она бродила среди книг. И чувствовала себя потерянной. Книжек было так много, а она так давно перестала следить за новинками, что от всех этих красных полосок у нее кружилась голова. Она разглядывала обложки, читала аннотации, проверяла возраст авторов, морщась, если они оказывались моложе нее. Не слишком научный подход… Она подошла к полкам, где стояли книги карманного формата. Бумага низкого качества и мелкий шрифт не так пугали ее. Обложка томика, на которой был изображен мальчик в темных очках, показалась ей уродливой, зато понравились первые строки романа. .
...Чуть дальше на полке Камилла увидела последний альбом Семпе . Она переворачивала страницы медленно, раскрасневшись, как это всегда с ней бывало при встречах с Семпе, от волнения и удовольствия. Она обожала их, великих мечтателей, четкость линии, выражение лиц, маркиз из предместья, зонтики старушек и невероятный лиризм ситуаций. Как он это делал? Где находил сюжеты? На все про все - шесть линий… Ну вот как он это делал?
Камилла поставила альбом на полку, думая, что люди делятся на две категории: тех, кто понимает рисунки Семпе, и тех, кто их не понимает. Какой бы наивно-бредовой ни казалась эта ее теория, она не раз оправдывалась не практике. У Камиллы имелся живой пример: одна ее знакомая всякий раз, листая «Пари Матч» и натыкаясь на подобный рисунок, смешила окружающих: «Не понимаю, что в этом смешного… Кто-нибудь должен объяснить мне, где следует смеяться… » Увы! Эта ее знакомая - ее мать. Да… Вот невезуха…
Направляясь к кассам, она встретилась взглядом с Вюйаром. И это была не фигура речи, а чистая правда: он смотрел на нее. С нежностью.
Автопортрет с тростью и канотье… Она знала эту картину, но никогда раньше не видела репродукции такого большого формата. . .
...Как прекрасно… Просто изумительно… Эта женщина, стоящая спиной и открывающая дверь… Розовый корсаж, длинная черная юбка, чуть выставленная вперед точеная ножка. Как ему удалось передать это движение? Выставленная ножка- элегантная женщина - вид со спины.
И на все про все - немножко черной туши?
Как можно сотворить подобное чудо?
Совершенство произведения искусства целиком зависит от выразительных средств. В живописи их два - форма и цвет, чем чище цвета, тем совершеннее полотно…
Уснувшая сестра, затылок Мизьи Серт, кормилицы в скверах, яркие платья девочек, бледное лицо Малларме, этюды к портрету Ивонн Прентан, ее хорошенькое хищное личико, страницы его записной книжки, улыбка его подружки Люси Белен… Невозможно поймать и запечатлеть на бумаге улыбку, а вот он сумел… Вот уже лет сто мы отрываем молодую женщину от чтения книги: она нежно улыбается нам и как будто спрашивает, устало поворачивая голову: «А, это ты? »
А вот это маленькое полотно ей неизвестно… Оно написано не на холсте - на картоне… Гусь… Гениально… Четверо мужчин - двое из них в смокингах и цилиндрах - пытаются поймать насмешника гуся… Какое богатство цвета, какие резкие контрасты и противоречивость перспектив…

...Через час у нее заболела шея, она очнулась и взглянула на цену: ух ты, пятьдесят девять евро… Нет. Это невозможно. Разве что в следующем месяце…