Игра в бисер. Чтя традиции 11.

Он проработал с полудня, наметив на картине линию забора и абрисы мощных деревьев и полосу дороги, и дождался десятиминутного зимнего заката. Женщина появилась нежданно, однако он вписывает и ее, торопливо подмечая детали одежды, используя гаснущий свет, чтобы оттенить силуэт капюшона, склоненные плечи, укрывающие или согревающие сверток. Прекрасная неожиданность, вот что она такое. Недостающая нота, движение, необходимое, чтобы заполнить пустующую в центре дорогу с наполненными грязным снегом выбоинами. Он давно уже ушел с улицы и теперь работает у окна — он немолод, и кости болят, стоит проработать на холоде под открытым небом больше четверти часа, — так что он лишь воображает ее частое дыхание, шаги по дороге, хруст льда под каблуками. Он стар, нездоров, но на миг ему хочется, чтобы она обернулась, взглянула бы прямо на него. Он представляет ее легкие светлые волосы, киноварь губ, большие настороженные глаза.

Но женщина не оглядывается, и он уже рад этому. Она нужна ему как есть, уходящей от него в снежный тоннель холста. Ему нужна ее прямая спина, и тяжелые юбки с изящным узором, и руки, баюкающие укутанный сверток. Она — реальная женщина, она спешит, и в то же время навеки замерла. Застыла в движении. Она — реальная женщина, а теперь она еще и картина.

Джон Стейнбек ЗАБЛУДИВШИЙСЯ АВТОБУС
....
Милдред видела профиль Хуана на фоне освещенной дороги. Интересно,
на сколько мне удастся растянуть этот день. Как мятную жвачку. Надо
держаться за сегодня, покуда не выпадет другой день, такой же хороший .
....

Он видел головы спящих Лары и Катеньки на белоснежных подушках. Чистота белья, чистота комнат, чистота их очертаний, сливаясь с чистотою ночи, снега, звезд и месяца в одну равнозначительную, сквозь сердце доктора пропущенную волну, заставляла его ликовать и плакать от чувства торжествующей чистоты существования.
"Господи! Господи! - готов был шептать он. - И все это мне! За что мне так много? Как подпустил ты меня к себе, как дал забрести на эту бесценную твою землю, под эти твои звезды, к ногам этой безрассудной, безропотной, незадачливой, ненаглядной? "

...Маргарита, так как в плаще у нее не было кармана, уложила подкову в салфетку и затянула ее узлом. Тут что-то ее изумило. Она оглянулась на окно, в котором сияла луна, и сказала: – А вот чего я не понимаю.. . Что же, это все полночь да полночь, а ведь давно уже должно быть утро?
– Праздничную полночь приятно немного и задержать, – ответил Воланд. – Ну, желаю вам счастья...

"(...)В течение пятидесяти лет своей жизни она ни разу не отдохнула, не сложила рук; она вечно копошилась и возилась, как муравей, - и без всякой пользы, чего нельзя сказать о муравье. Неугомонный червь ее точил днем и ночью. Один только раз видел я ее совершенно спокойной, а именно: в первый день после ее смерти, в гробу. Глядя на нее, мне, право, показалось, что ее лицо выражало тихое изумление; с полураскрытых губ, с опавших щек и кротко-неподвижных глаз словно веяло словами: "Как хорошо не шевелиться! " Да, хорошо, хорошо отделаться наконец от томящего сознания жизни, от неотвязного и беспокойного чувства существования (..)" И. Тургенев, "Дневник лишнего человека".

В. Высоцкий - "Баллада о коротком счастье"

Трубят рога: скорей, скорей! -
И копошится свита.
Душа у ловчих без затей,
Из жил воловьих свита.

Ну и забава у людей -
Убить двух белых лебедей!
И стрелы ввысь помчались.. .
У лучников наметан глаз, -
А эти лебеди как раз
Сегодня повстречались.

Она жила под солнцем - там,
Где синих звезд без счета,
Куда под силу лебедям
Высокого полета.

Ты воспари - крыла раскинь -
В густую трепетную синь.
Скользи по божьим склонам, -
В такую высь, куда и впредь
Возможно будет долететь
Лишь ангелам и стонам.

Но он и там ее настиг -
И счастлив миг единый, -
Но может, был тот яркий миг
Их песней лебединой.. .

Двум белым ангелам сродни,
К земле направились они -
Опасная повадка!
Из-за кустов, как из-за стен,
Следят охотники за тем,
Чтоб счастье было кратко.

Вот утирают пот со лба
Виновники паденья:
Сбылась последняя мольба -
"Остановись, мгновенье! "

Так пелся вечный этот стих
В пик лебединой песне их -
Счастливцев одночасья:
Они упали вниз вдвоем,
Так и оставшись на седьмом,
На высшем небе счастья.

Ветерок несет полям поклон
И на травке выдувает соло,
Собирая тут же скоро-скоро
Аромат поверх зеленых волн.
Томно пролетает стрекоза -
Крылышки звенят и серебрятся.
Там под тенью призрачного глянца
Время в невесомость паруса
Развевает по манящей неге
В шелесте танцующих травинок,
И, оставив как мгновенье снимок,
Снова мчится в своем вечном беге.
(В. Еремеева)

Остановись мгновенье, не спеши ...
Мне по душе вот это захолустье,
Где тишина, не видно ни души,
Но, как в былине, веет духом русским.
Хлебами пахнет, что стоят в печи,
и молоком от дремлющей коровы,
и дёгтем тем, что чистят кирзачи
и мажут заржавевшие засовы,
горчащею полынью на губах,
ошкуренными бревнами для сруба,
горячим потом сброшенных рубах -
нехитрой прозой деревенских будней.
Остановись мгновенье, не спеши.
Как хороша российская глубинка,
здесь тишина, не видно ни души,
и веет духом древности былинной.
(И. Котельникова)

Так хорошо деньком июльским
Лежать на скошенном стожке,
Под небом ярко-синим тульским,
Как на блаженном островке.
И остро пахнет дикой мятой,
В руках ромашку я кручу.
Ползет жучок в траве примятой,
Я в пыльный город не хочу!
А отпуск, он такой недолгий,
На память щёлкну лета кадр.
Зачем искать в стогу иголки,
Когда мгновеньем этим рад!
(Л. Гор)

Это слова, которые произносит Фауст, излагая свое условие сделки с дьяволом — Мефистофелем. Тот готов выполнить все желания ученого, но последний боится, что однажды настанет момент, когда ему и желать уже будет нечего, и он утратит смысл жизни, будет томиться и страдать. Потому Фауст просит Мефистофеля прервать его земное существование, когда он достигнет наивысшего счастья и захочет, чтобы оно продлилось еще немного («Остановись, мгновенье!» ) — и вот в тот же миг Мефистофель должен остановить время жизни Фауста и забрать его с собою в преисподнюю.
Фауст:
Ну, по рукам!
Когда воскликну я: «Мгновенье,
Прекрасно ты, продлись, постой!» —
Тогда готовь мне цепь плененья,
Земля разверзнись подо мной!
Твою неволю разрешая,
Пусть смерти зов услышу я —
И станет стрелка часовая,
И время минет для меня.