Родительский дом - место из рая, где время застыло на стрелках часов, что в литературе о родительском доме написано???

Ты мне часто снишься, мой отчий дом,
Золотой мой недолгий век.
А. Галич

Где бы ни были мы, но по-прежнему
Неизменно уверены в том,
Что нас встретит с любовью и нежностью
Наша пристань - родительский дом.

Родительский дом, начало начал,
Ты в жизни моей надежный причал.
Родительский дом, пускай много лет
Горит в твоих окнах добрый свет.

И пускай наше детство не кончится,
Хоть мы взрослыми стали людьми,
Потому что родителям хочется
Чтобы мы оставались детьми.

Родительский дом, начало начал,
Ты в жизни моей надежный причал.
Родительский дом, пускай много лет
Горит в твоих окнах добрый свет.

Поклонись до земли своей матери,
И отцу до земли поклонись,
Мы пред ними в долгу неоплаченном,
Помни свято об этом всю жизнь.

Родительский дом, начало начал,
Ты в жизни моей надежный причал.
Родительский дом, пускай много лет
Горит в твоих окнах добрый свет,
Добрый свет.

М. Рябинин. В. Шаинский

О, елочный дед наш, сверкающий снегом и счастьем! Мама, светлая королева, где же ты?
За что такая обида?
Несправедливость? Зачем понадобилось отнять мать, когда все съехались, когда наступило облегчение?
Много лет до смерти, в доме N_13 по Алексеевскому спуску, изразцовая печка в столовой грела и растила Еленку маленькую, Алексея старшего и совсем крошечного Николку. Как часто читался у пышущей жаром изразцовой площади "Саардамский Плотник", часы играли гавот, и всегда в конце декабря пахло хвоей, и разноцветный парафин горел на зеленых ветвях. В ответ бронзовым, с гавотом, что стоят в спальне матери, а ныне Еленки, били в столовой черные стенные башенным боем. Покупал их отец давно, когда
женщины носили смешные, пузырчатые у плеч рукава. Такие рукава исчезли, время мелькнуло, как искра, умер отец-профессор, все выросли, а часы остались прежними и били башенным боем. К ним все так привыкли, что, если бы они пропали как-нибудь чудом со стены, грустно было бы, словно умер родной голос и ничем пустого места не заткнешь. Но часы, по счастью, совершенно бессмертны, бессмертен и Саардамский Плотник, и голландский изразец, как мудрая скала, в самое тяжкое время живительный и жаркий.
Вот этот изразец, и мебель старого красного бархата, и кровати с блестящими шишечками, потертые ковры, пестрые и малиновые, с соколом на руке Алексея Михайловича, с Людовиком XIV, нежащимся на берегу шелкового озера в райском саду, ковры турецкие с чудными завитушками на восточном поле, бронзовая лампа под абажуром, лучшие на свете шкапы с книгами, пахнущими таинственным старинным шоколадом, с Наташей Ростовой, Капитанской Дочкой,
золоченые чашки, серебро, портреты, портьеры, - все семь пыльных и полных комнат, вырастивших молодых Турбиных, все это мать в самое трудное время оставила детям и, уже задыхаясь и слабея, цепляясь за руку Елены плачущей, молвила:
- Дружно... живите.
Но как жить? Как же жить?
Это лучшее описание родного дома, которое я знаю....

"Высыхали в небе изумрудном
Капли звезд и пели петухи.
Это было в доме старом, доме чудном...
Чудный дом, наш дивный дом в Трехпрудном,
Превратившийся теперь в стихи ." М. Цветаева.