Игра в бисер. Устало тополя толпятся…

ВЯЧЕСЛАВ ЛЕЙКИН

Всем что-нибудь казалось. Одному,
Что завтра будет поздно. У другого
Прорвало, но не там и не туда,
Где было приспособлено. За третьим
Не появлялись тем нерасторопней,
Чем пуще жгло. Четвертый прикипел,
Но как-то невпопад. Когда хватились —
Давай, мол, откипай, — уже остыл
И скалится. А пятому казалось,
Что он шестой… Случайная нужда,
Невольное сгущенье обстоятельств,
Дающее не то чтобы возможность,
А, скажем, шанс, касательство, намек,
Отзвучье всплеска, групповое эхо,
Достаточное, чтобы превозмочь
И тут же пренебречь… Святая Дева!
Ведь все бы так причудливо сошлось,
Когда бы не извечные препоны.
Всем что-нибудь мешало. Одному,
Что он один. Другому симметричность.
У третьего в анализах нашли
Репродуктивный ген орангутанга.
Четвертому практически везло,
Но каждый раз перегорали трубы
До синевы. А пятому мешало,
Что он шестой.
.
ArthurD'Sarian

"В синем небе колокольнями проколотом
Медный колокол, медный колокол
То ль возрадовался, то ли осерчал.
Купола в России кроют чистым золотом,
Чтобы чаще Господь замечал"

Да и "Купола" целиком - гимн аллитерации!

Олег Чухонцев "Закрытие сезона"
...
Что остается? Махнуть рукою лету весло вонзить
и вытянув с наслаждением ноги что еще? хорошо бы
тихо отчалить из сих пределов и приостановить
свое членство в этой действительности и чтобы

если не лермонтовский дуб то хотя бы клен
есенинский а если не клен то хотя бы тополь
жесткий такой на бомжа похожий сипел сквозь сон
о чем-нибудь уму непостижном фольгою хлопал
...

РАЗМЫТЫЙ ПУТЬ

Размытый путь и вдоль - кривые тополя.
Я слушал неба звук - была пора отлёта.
И вот я встал и тихо вышел за ворота,
Туда, где простирались желтые поля.

И вдаль пошел... А издали тоскливо пел
Гудок совсем чужой земли, гудок разлуки.
Но, глядя вдаль и в эти вслушиваясь звуки,
Я ни о чем еще тогда не сожалел...

Была суровой пристань в этот поздний час.
В промозглой мгле, искрясь, горели папиросы,
И тяжко трап стонал, и хмурые матросы
Из тьмы устало поторапливали нас.

И вдруг такой тоской повеяло с полей!
Тоской любви, тоской былых свиданий кратких...
Я уплывал все дальше, дальше - без оглядки
На мглистый берег глупой юности своей.

Размытый путь и вдоль - кривые тополя.
Я слышал неба звук - была пора отлета.
И вот я встал и тихо вышел за ворота,
Туда, где простирались желтые поля.

С. Сергеева
Тополь

Мне жаловался тополь на судьбу,
Тянул свои надломленные руки,
Скрипел о безответности и скуке,
Все пел свою печальную мольбу.
Он был так рад им встреченной душе,
Так удержать внимание старался!
Его осипший голос прерывался,
Как будто говорить не мог уже.

Но стоило мне отойти чуть-чуть,
Он снова звал, тянулся, что есть силы, -
Себя он видел сильным и красивым,
Он так хотел со мной продолжить путь!
Он тосковал, оттаяв и поняв,
что зов весны услышал слишком рано,
Он не хотел отказа и обмана,
Желая новых снов и новых прав!

Он так старался рядом удержать,
Цеплялся за одежду и мгновенья,
Еще на миг, пускай хотя бы тенью,
Он так хотел меня не отпускать!
Он обещал о многом рассказать,
Он так просил, чтоб я не обманула…
Но я ему руки не протянула.
Чтобы ее потом не отнимать!

Я на землю упал с неведомой звезды,
с приснившейся звезды на каменную землю,
где, сколько б я ни жил, отроду не приемлю
ни тяжести мирской, ни дружбы, ни вражды.

Как с буднями, звезда, нездешним сердцем сжиться,
коль тополи в снегу мне в тыщу раз важней
всех выездов и смут, певичек и вождей,
а Моцарт и Паскаль отзывней сослуживца?
<...>

Таку пісню чорнобрива
В степу заспівала.
Зілля дива наробило —
Тополею стала.
Не вернулася додому,
Не діждала пари;
Тонка-тонка та висока —
До самої хмари.
По діброві вітер виє,
Гуляє по полю,
Край дороги гне тополю
До самого долу.
На русском не нашла

Федерико Гарсиа Лорка

И тополя уходят,
но след их озерный светел.
И тополя уходят,
но нам оставляют ветер.

И ветер умолкнет ночью,
обряженный черным крепом.
Но ветер оставит эхо,
плывущее вниз по рекам.

А мир светляков нахлынет -
и прошлое в нем потонет.
И крохотное сердечко
раскроется на ладони.

«Νὰ ποὺ μ᾿ ἀρέσουν ἐπὶ τέλους αὐτὰ τὰ βουνὰ μ᾿ αὐτὸ τὸ φῶς
μὲ δέρμα ρυτιδωμένο σὰν τὴν κοιλιὰ τοῦ ἐλέφαντα
ὅταν τὰ μάτια του στενεύουν ἀπ᾿ τὰ χρόνια.
Νὰ ποὺ μ᾿ ἀρέσουν αὐτὲς οἱ λεῦκες, δὲν εἶναι πολλὲς
σηκώνοντας τοὺς ὤμους μέσα στὸν ἥλιο.
Οἱ ἀψηλοὶ γκέγκηδες οἱ κοντοὶ τόσκηδες
τὸ καλοκαίρι μὲ τὰ δρεπάνια καὶ τὸ χειμώνα μὲ τὰ τσεκούρια
κι ὅλο τὰ ἴδια ξανὰ καὶ ξανά, ἴδιες κινήσεις
στὰ ἴδια σώματα κόπηκε ἡ μονοτονία.
Τί λέει ὁ Μουεζίνης στὴν ἄκρη τοῦ μιναρέ; γιὰ πρόσεξε
Ἔσκυψε ν᾿ ἀγκαλιάσει μία ξανθὴ κούκλα στὸ πλαϊνὸ μπαλκόνι.
Αὐτὴ ἀνεμίζει δυὸ ρόδινα χεράκια στὸν οὐρανὸ
δὲν παραδέχεται νὰ τὴ βιάζουν
Ὡστόσο γέρνει ὁ μιναρὲς καὶ τὸ μπαλκόνι σὰν τὸν πύργο τῆς Πίζας
ἀκοῦς μονάχα ψιθυρίσματα, δὲν εἶναι τὰ φύλλα μήτε τὸ νερὸ
«ἀλλάχ! ἀλλάχ!» δὲν εἶναι μήτε τ᾿ ἀγεράκι, παράξενη προσευχὴ
ἕνας κόκορας λάλησε, πρέπει νά᾿ ναι ξανθὸς
ὢ ψυχὴ ἐρωτευμένη ποὺ πέταξες στὰ ὕψη!
Νὰ ποὺ μ᾿ ἀρέσουν ἐπὶ τέλους αὐτὰ τὰ βουνά, ἔτσι κουλουριασμένα
τὸ γερασμένο κοπάδι τριγύρω μου μ᾿ αὐτὲς τὶς ρυτίδες
σκέφτηκε κανεὶς νὰ πεῖ τὴ μοίρα ἑνὸς βουνοῦ ὅπως κοιτάζει μία παλάμη
σκέφτηκε κανείς;…
Ὢ ἐκείνη ἡ ἐπίμονη σκέψη
κλεισμένη σ᾿ ἕνα κουτὶ ἀδειανό, θεληματικὴ
χτυπώντας ἀδιάκοπα τὸ χαρτόνι, ὅλη τὴ νύχτα
σὰν ποντικὸς ποὺ ροκανίζει τὸ πάτωμα.
Κόπηκε ἡ μονοτονία, ὦ ἐσὺ ποὺ πέταξες στὰ ὕψη
νὰ ποὺ μ᾿ ἀρέσει
κι αὐτὸ τὸ βουβάλι τοῦ μακεδονίτικου κάμπου τόσο ὑπομονετικὸ
τόσο ἀβίαστο, σὰ νὰ τὸ ξέρει πὼς δὲν φτάνει κανεὶς πουθενὰ
θυμίζει τ᾿ ἀγέρωχο κεφάλι τοῦ πολεμόχαρου Βερκινγετόριξ
Tel qu᾿en lui-même enfin l᾿éternité le change.»
(Κορυτσὰ 1937)

«Νὰ ποὺ μ᾿ ἀρέσουν ἐπὶ τέλους αὐτὰ τὰ βουνὰ μ᾿ αὐτὸ τὸ φῶς
μὲ δέρμα ρυτιδωμένο σὰν τὴν κοιλιὰ τοῦ ἐλέφαντα
ὅταν τὰ μάτια του στενεύουν ἀπ᾿ τὰ χρόνια.
Νὰ ποὺ μ᾿ ἀρέσουν αὐτὲς οἱ λεῦκες, δὲν εἶναι πολλὲς
σηκώνοντας τοὺς ὤμους μέσα στὸν ἥλιο.
Наконец-то мне нравятся эти горы! в этом освещенье и с морщинистой словно на животе у слона кожей, когда глаза животного сужаются от лет. Наконец-то мне нравятся и эти тополя, их немного, и они расправили свои плечи на солнце.

"Для себя мы не просим покоя
И не ждем ничего от судьбы,
И к небесному своду мы двое
Не пошлем бесполезной мольбы...
Нет! пусть сам он над нами широко
Разливается яркой зарей,
Чтобы в грудь нам входили глубоко
Бытия тишина и покой...
Чтобы тополей старых качанье,
Обливаемых светом луны,
Да лепечущих листьев дрожанье
Навевали нам детские сны...
Чтобы ухо средь чуткой дремоты,
В хоре вечном зиждительных сил,
Примирения слышало ноты
И гармонию хода светил;
Чтобы вечного шума значенье
Разумея в таинственном сне,
Мы хоть раз испытали забвенье
О прошедшем и будущем дне.
Но доколе страданьем и страстью
Мы объяты безумно равно
И доколе не верим мы счастью,
Нам понятно проклятье одно.
И проклятия право святое
Сохраняя средь гордой борьбы,
Мы у неба не просим покоя
И не ждем ничего от судьбы... " Ап. Григорьев.

...Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля,
А у низеньких околиц
Звонно чахнут тополя ...
(Сергей Есенин)
***
...Любил я странствовать по Крыму ...
Бахчисарая тополя
Встают навстречу пилигриму,
Слегка верхами шевеля ...
(Владимир Набоков)
***
Серый шифер. Белый тополь.
Пламенеющий залив.
В серебристой мгле олив
Усеченный холм - Акрополь ...
(Максимилиан Волошин)
***
Под блеклым небом Самарканда
Среди звенящей тишины
Глазурь и скука Регистана
Да торжество Тиля-Кари.
И тает выжженное лето
Безжалостною синевой,
Лишь тополя и минареты
Глотают раскаленный зной.
А под прохладою айвана,
Вечерний совершив намаз,
Мужчины гордо и гортанно
Плетут пустой беседы вязь.
Все бесконечно век от века:
Жена - раба, не до любви,
И дружно копошатся дети,
Играя куклами в пыли.
(М. Евдокимов)