какую хорошую и эмоцианальную прозу лучше рассказать на творческом конкурсе? можно Теффи какую нибудь?

Театр!. .Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей,
со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного? Или, лучше сказать, можете ли вы не любить театра больше всего на свете, кроме блага и истины?
И в самом деле, не сосредоточиваются ли в нем все чары, все обаяния, все обольщения изящных искусств?
Не есть ли он исключительно самовластный властелин наших чувств, готовый во всякое время и при всяких обстоятельствах возбуждать и волновать их, как воздымает ураган песчаные метели в безбрежных степях Аравии?. .Какое из всех искусств владеет такими могущественными средствами поражать душу впечатлениями и играть ею самовластно.. .Лиризм, эпопея, драма: отдаете ли вы чему-нибудь из них решительное предпочтение или все это любите одинаково? Трудный выбор? Не правда ли?
...Что же такое, спрашиваю вас, этот театр?. .О, это истинный храм искусства, при входе в который вы мгновенно отделяетесь от земли, освобождаетесь от житейских отношений! Эти звуки настраиваемых в оркестре инструментов томят вашу душу ожиданием чего-то чудесного, сжимают ваше сердце предчувствием какого-то неизъяснимо сладостного блаженства; этот народ, наполняющий огромный амфитеатр, разделяет ваше нетерпеливое ожидание, вы сливаетесь с ним в одном чувстве; этот роскошный и великолепный занавес, это море огней намекают вам о чудесах и дивах, рассеянных по прекрасному божию творению и сосредоточенных на тесном пространстве сцены!
И вот грянул оркестр-и душа ваша предощущает в его звуках те впечатления, которые готовятся поразить ее; и вот поднялся занавес-и перед взорами вашими разливается бесконечный мир страстей и судеб человеческих!
...Вы здесь живете не своею жизнию, страдаете не своими скорбями, радуетесь не своим блаженством, трепещете не за свою опасность; здесь ваше холодное я исчезает в пламенном эфире любви. Если вас мучит тягостная мысль о трудном подвиге вашей жизни и слабости ваших сил, вы здесь забудете ее; если душа ваша алкала когда-нибудь любви и упоения, если в вашем воображении мелькал когда-нибудь, подобно легкому видению ночи, какой-то пленительный образ, давно вами забытый, как мечта несбыточная, здесь эта жажда вспыхнет в вас с новою неукротимою силою, здесь этот образ снова явится вам, и вы увидите его очи, устремленные на вас с тоскою и любовию, упьетесь его обаятельным дыханием, содрогнетесь от огненного прикосновения его руки.. .Но возможно ли описать все очарования театра, всю его магическую силу над душою человеческою?..

Источник: отрывок из статьи В. Г. Белинского " Литературные мечтания. Элегия в прозе" .

ТЭФФИ! (только не какую-нибудь, а одну из самых замечательных писательниц). У нее замечательные юмористические рассказы, но Вам хочется, как я понимаю, что-то, серьезное. Такие рассказы у нее тоже есть. Можно взять отрывки из "Ностальгии"(концовка очень эмоциональна).
,,,,
Как часто упрекают писателя, что конец романа вышел у него скомкан и как бы оборван.

Теперь я уже знаю, что писатель невольно творит по образу и подобию судьбы, Рока. Все концы всег­да спешны, и сжаты, и оборваны.

Когда умер человек, всем кажется, что он еще очень многое мог сделать.

Когда умерла полоса жизни — кажется, что она могла бы еще как-то развернуться, тянуться и что конец ее неестественно сжат и оборван. Все собы­тия, заканчивающие такую полосу жизни, сбивают­ся, спутываются бестолково и неопределенно.

Жизнь пишет свои произведения по формуле ста­ринных романов. С эпилогом: «Ирина вышла замуж и, говорят, счастлива. Сергей Николаевич нашел забвение в общественной деятельности…»

Все быстро, торопливо и все ненужно.

Так же быстро, торопливо и неинтересно пробе­жали последние новороссийские дни перед неожи­данно надуманным отъездом.

«Сейчас вернуться в Петербург трудно, поезжай­те пока за границу,— посоветовали мне.— К весне вернетесь на родину».

Чудесное слово — весна. Чудесное слово — ро­дина…

Весна — воскресение жизни. Весной вернусь.

Последние часы на набережной у парохода «Ве­ликий князь Александр Михайлович».

Суетня, хлопоты и шепот. Этот удивительный шепот, с оглядкой, исподтишка, провожавший все наши приезды и отъезды, пока мы катились вниз по карте, по огромной зеленой карте, на которой на­искось было напечатано: «Российская империя».

Да, шепчут, оглядываются. Все-то им страшно, все страшно, и не успокоиться, не опомниться до конца дней, аминь.

Дрожит пароход, бьет винтом белую пену, стелет по берегу черный дым.

И тихо-тихо отходит земля.

Не надо смотреть на нее. Надо смотреть вперед, в синий широкий свободный простор…

Но голова сама поворачивается, и широко рас­крываются глаза и смотрят, смотрят…

И все молчат. Только с нижней палубы доносится женский плач, упорный, долгий, с причитаниями.

Когда это слышала я такой плач? Да, помню. В первый год войны. Ехала вдоль улицы на извозчи­ке седая старуха. Шляпа сбилась на затылок, обтя­нулись желтые щеки, беззубый черный рот открыт, кричит бесслезным плачем — «а-а-а!». А извозчик — верно, смущен, что везет такого седока «безобразно­го»,— понукает, хлещет лошаденку…

Да, голубчик, не разглядел, видно, кого садишь? Теперь вези. Страшный, черный, бесслезный плач. Последний. По всей России, по всей России… Вези!..

Дрожит пароход, стелет черный дым.

Глазами, широко, до холода в них, раскрытыми, смотрю. И не отойду. Нарушила свой запрет и огля­нулась. И вот, как жена Лота, застыла, остолбенела навеки и веки видеть буду, как тихо-тихо уходит от меня моя земля.

Можно выбрать и рассказы очень печальные.

Людмила Петрушевская

Эмоции уже от чтеца, а прозу любую, наверное