Поднимем трубку литературного телефона?

Неожиданный и смелый
Женский голос в телефоне
Сколько сладостнх гармоний
В этом голосе без тела!
Н. Гумилев

Рэй Брэдбери "Вино из одуванчиков"
....

Он приподнялся на локте в своей холодной постели. Завтра телефона уже не будет! Каким же он был жадным дураком! Полковник спустил с кровати хрупкие, желтые, как слоновая кость, ноги и изумился — они совсем тонкие! Казалось, эти сухие палки прикрепили к его телу однажды ночью, пока он спал, а другие ноги, помоложе, сняли и сожгли в печи. За долгие годы все его тело разрушили, отняли руки и ноги и оставили взамен нечто жалкое и беспомощное, как шахматные фигурки. А теперь хотят добраться до самого неуловимого — до его памяти: пытаются обрезать провода, которые ведут назад, в прошлое.
Спотыкаясь, полковник кое-как пересек комнату. Схватил телефон и прижал к себе; ноги уже не держали его, и он сполз по стене на пол. Потом позвонил на междугородную, а сердце поминутно взрывалось у него в груди — чаще, чаще… В глазах потемнело. Скорей, скорей! Он ждал.
— Bueno.— Хорхе, нас разъединили.
— Вам нельзя звонить, сеньор, — сказал далекий голос. — Ваша сиделка меня просила. Она говорит, вы очень больны. Я должен повесить трубку.
— Нет, Хорхе, пожалуйста! — взмолился старик. — В последний раз прошу тебя. Завтра у меня отберут телефон. Я уже никогда больше не смогу тебе позвонить. Хорхе молчал.— Заклинаю тебя, Хорхе, — продолжал старый полковник. — Ради нашей дружбы, ради прошлых дней! Ты не знаешь, как это для меня важно. Мы с тобой однолетки, но ведь ты можешь ДВИГАТЬСЯ! А я не двигаюсь с места уже десять лет! Он уронил телефон и с большим трудом вновь поднял его, боль в груди разрасталась, не давала дышать.— Хорхе! Ты меня слышишь?
— И это в самом деле будет последний раз? — спросил Хорхе.
— Да, обещаю тебе!
За тысячи миль от Гринтауна телефонную трубку положили на стол. Снова отчетливо, знакомо звучат шаги, тишина, и наконец открывается окно.
— Слушай же, — шепнул себе старый полковник.
И он услышал тысячу людей под иным солнцем и слабое отрывистое треньканье: шарманка играет «Ла Маримба» — такой прелестный танец! Старик крепко зажмурился, поднял руку, точно собрался сфотографировать старый собор, и тело его словно налилось, помолодело, и он ощутил под ногами раскаленные камни мостовой. Ему хотелось сказать:— Вы все еще здесь, да? Вы, жители далекого города, сейчас у вас время ранней сиесты, лавки закрываются, а мальчишки выкрикивают: «Loteria National para hoy» [4] и суют прохожим лотерейные билеты. Вы все здесь, люди далекого города. Мне просто не верится, что и я был когда-то среди вас. Из такой дали кажется, что его и нет вовсе, этого города, что он мне только приснился. Всякий город — Нью-Йорк, Чикаго — со всеми своими обитателями издали кажется просто выдумкой. И не верится, что и я существую здесь, в штате Иллинойс, в маленьком городишке у тихого озера. Всем нам трудно поверить, каждому трудно поверить, что все остальные существуют, потому что мы слишком далеко друг от друга. И как же отрадно слышать голоса и шум и знать, что Мехико-Сити все еще стоит на своем месте и люди там все так же ходят по улицам и живут
…Он сидел на полу, крепко прижимая к уху телефонную трубку. И наконец ясно услышал самый неправдоподобный звук — на повороте заскрежетал зеленый трамвай, полный чужих смуглых и красивых людей, и еще люди бежали вдогонку, и доносились торжествующие возгласы — кому-то удалось вскочить на ходу, трамвай заворачивал за угол, и рельсы звенели, и он уносил людей в знойные летние просторы, и оставалось лишь шипенье кукурузных лепешек на рыночных жаровнях, — а быть может, лишь беспрерывное, то угасавшее, то вновь нарастающее гуденье медных проводов, что тянулись за две тысячи миль…
Старый полковник сидел на полу.
...

Позвони мне, позвони

- Слушаю. Да. Алло.
Что за шутки с утра?
Я, почему удивлен?
Я даже очень рад.
Я даже закурю.
Здравствуй, прошло сто лет.
Сто лет прошло, говорю.
Я не спешу, нет.
Телефон-автомат у нее,
Телефон на столе у меня.
Это осень, это жнивье.
Талый снег вчерашнего дня.
- Что у нас за дела?
Да как-то все разбрелись.
Верочка родила.
Славины развелись.
Я получил отдел.
Санька съездил в Париж.
Все в суматохе дел...
Ну, а ты что молчишь?
- А правда, что говорят?
А кто он, коль не секрет?
А-а, военный моряк,
В общем, жгучий брюнет.
А сына как назвала?
Спасибо. Не ожидал...
Значит, жизнь удалась?
Все прошло без следа?
Телефон-автомат у нее,
Телефон на столе у меня.
Это осень, это жнивье.
Талый снег вчерашнего дня.

Галина Гампер

Сколько слов на свете.... Боже мой!
Нежных, нужных в счастье и в беде.
Ты еще секундочку постой,
Я сейчас их всех отдам тебе.

Между нами крыши, крыши, крыши...
Целый мир из синих зыбких крыш.
Улыбнись мне в трубку - я услышу...
Только я молчу, и ты... молчишь...

Вот одно движение - и в трубке
Только виноватые гудки.
Сколько слов! А вечер липкий, хлюпкий...
Даже не заплачешь от тоски.

Крыши Санкт- Петербурга

Где ты пропадал? Сто лет на ответах не видела.