Сионисты и антисемиты… Философия вопроса… Литературно?

"Напишешь плохо про евреев - антисемит, про негров - расист, про геев - гомофоб, про русских - честный и смелый, либеральный журналист. "

У меня на проекте имидж антисемитки -исключительно потому, что я не выношу русофобских высказываний, прикрытых либеральностью. Антисемитизм -это чисто еврейская выдумка, направленная на то, что ЛЮБАЯ критика в адрес евреев или одного конкретного еврея (!) автоматически делает тебя антисемитом.
На самом же деле большинству других наций евреи не слишком интересны... что бы они не думали по этому поводу))

Если бы евреи не занимались ростовщичеством, спаиванием местного люда, а сеяли, пахали, в шахтах рубили уголь, плавили металл в доменных печах, то кто бы их изгонял? Антисемиты ненавидят арабов? Ведь те то же семиты? Правильное название -антисионисты-антифашисты.

Стругацкие А и Б, "Отягощённые злом":
"Он из тех знаменитых евреев, которые способны вызвать приступ острого антисемитизма у самого Меира Кахане или даже у теоретика сионизма господина Теодора Герцля. Он является утром на кухню и принимается назойливо докладывать непроспавшемуся и злобному Парасюхину, что совсем уже почти договорился со вдовой из дома напротив, так она ему устроит пансион. Пять рублей в день, ну и что? Это недорого. Обед и ужин, а завтракать он будет здесь, он всегда имеет возможность достать свежие яички и другие молочные продукты. В конце концов, если ему покажется недостаточно, так он всегда сможет прикупать. Пусть другие берут яйца по рубль тридцать. Вот я вижу, вы всегда берете яйца по рубль тридцать. А я могу брать по девяносто, и они будут лучше, чем ваши. Ваши битые, а у меня будут целые, хорошие яички. Вы – молодой человек, вы этого не понимаете, что главное – это устройство с питанием… "
Непроспавшийся же и злой антисемит Парасюхин, конечно же, не выдерживает. В кухне становится черным-черно, как в известном письме известного писателя известному историку.
Однако в отличие от известного историка Матвей Матвеевич (Мордехай Мордехаевич) ни эвфемизмов, ни аллюзий, ни литературных реминисценций не понимает. Он улавливает только общую идею о том, что весь мир заполонили дурные, своекорыстные люди, везде блат, по знакомству можно достать все, а без знакомства человек ничто – особенно, если он не сумел как следует устроиться с питанием.
Он живо подхватывает и развивает эту идею, и тогда Марек Парасюхин, прикованный к газовой плите необходимостью помешивать овсяную кашу, чтобы не подгорела, и потому лишенный даже возможности бежать, заткнувши уши, испускает из себя освященную веками нутряную исступленную жалобу: «Да господи же боже мой! Ну нигде же нет от них спасения! Куда ни сунься – везде ведь они!»
Простодушный Матвей Матвеевич уже заранее кивает, готовый согласиться и с этим утверждением, но тут на кухне объявляется слегка встрепанный после душа Агасфер Лукич. В правой руке у него чашечка кофе, в левой – бисквитик, а на устах – бессмертное: «Если в кране нет воды, значит, выпили жиды…»