гордость и застенчивость героя рассказа уроки французского цитаты Плиз

Ее голос начинал на меня действовать усыпляюще; я боялся, что
она меня уговорит, и, сердясь на себя за то, что понимаю правоту
Лидии Михайловны, и за то, что собираюсь ее все-таки не понять, я,
мотая головой и бормоча что-то, выскочил за дверь.

....
— Что вы делаете? — возмутился я.
— Я? А что я делаю?
— Зачем вы ее подвинули?
— Да нет же, она тут и лежала, — самым бессовестным образом,
с какой-то даже радостью отперлась Лидия Михайловна ничуть не
хуже Вадика или Птахи.
Вот это да! Учительница, называется! Я своими собственными
глазами на расстоянии двадцати сантиметров видел, что она трогала
монету, а она уверяет меня, что не трогала, да еще и смеется надо
мной. За слепого, что ли, она меня принимает? За маленького?
Французский язык преподает, называется. Я тут же напрочь забыл,
что всего вчера Лидия Михайловна пыталась подыграть мне, и
следил только за тем, чтобы она меня не обманула. Ну и ну! Лидия
Михайловна, называется.

Ее голос начинал на меня действовать усыпляюще; я боялся, что
она меня уговорит, и, сердясь на себя за то, что понимаю правоту
Лидии Михайловны, и за то, что собираюсь ее все-таки не понять, я,
мотая головой и бормоча что-то, выскочил за дверь.

....
— Что вы делаете? — возмутился я.
— Я? А что я делаю?
— Зачем вы ее подвинули?
— Да нет же, она тут и лежала, — самым бессовестным образом,
с какой-то даже радостью отперлась Лидия Михайловна ничуть не
хуже Вадика или Птахи.
Вот это да! Учительница, называется! Я своими собственными
глазами на расстоянии двадцати сантиметров видел, что она трогала
монету, а она уверяет меня, что не трогала, да еще и смеется надо
мной. За слепого, что ли, она меня принимает? За маленького?
Французский язык преподает, называется. Я тут же напрочь забыл,
что всего вчера Лидия Михайловна пыталась подыграть мне, и
следил только за тем, чтобы она меня не обманула. Ну и ну! Лидия
Михайловна, называется.

Ее голос начинал на меня действовать усыпляюще; я боялся, что
она меня уговорит, и, сердясь на себя за то, что понимаю правоту
Лидии Михайловны, и за то, что собираюсь ее все-таки не понять, я,
мотая головой и бормоча что-то, выскочил за дверь.

....
— Что вы делаете? — возмутился я.
— Я? А что я делаю?
— Зачем вы ее подвинули?
— Да нет же, она тут и лежала, — самым бессовестным образом,
с какой-то даже радостью отперлась Лидия Михайловна ничуть не
хуже Вадика или Птахи.
Вот это да! Учительница, называется! Я своими собственными
глазами на расстоянии двадцати сантиметров видел, что она трогала
монету, а она уверяет меня, что не трогала, да еще и смеется надо
мной. За слепого, что ли, она меня принимает? За маленького?
Французский язык преподает, называется. Я тут же напрочь забыл,
что всего вчера Лидия Михайловна пыталась подыграть мне, и
следил только за тем, чтобы она меня не обманула. Ну и ну! Лидия
Михайловна, называется.