Актерская труппа … Что есть в искусстве об актерских трппах?

Супруга Отелло прислонила шарманку к акации и подошла, низко опустив голову.
- Куда ты дела подаренный мною платок? - спросил Отелло, испытующе глядя на жену.
- Ты чего придираешься... небось сам сунул куда-то, а теперь терзаешь меня, - огрызнулась Дездемона.
- О, ничтожество! И ты должна называться женщиной! Ты меня променяла на подонка Кассио? - взбешенный Отелло схватил Дездемону за шею.
- Полегче, дурак! - Дездемона вырвалась из рук мужа и улеглась на разостланную загодя на земле шаль.
Отелло еще раз расхохотался, приложил ухо к груди Дездемоны..., выхватил фанерный нож, сунул его, словно, термометр, себе под мышку и растянулся рядом с бездыханным телом своей невинной супруги. Болонка - Яго, улучив момент, подбежала к акации и, подняв ножку, окропила прислоненную к дереву шарманку.
Трагедия окончилась.
- Браво, Отелло! - гремели веранды и балконы.
- Браво, Мария! - гремел весь дом
- Браво, Стелла! Браво, Яго! - визжали дети...

Отрывок из романа Н. Думбадзе "Закон вечности".

Гектор Мало "Без семьи"
....

- Где же она, ваша труппа?
- Синьор Виталис - это я, как вы, вероятно, уже сами догадываетесь, а мою труппу, если вы желаете с нею познакомиться, я вам сейчас представлю.
Сказав это, он распахнул овчину и достал оттуда какого-то странного зверька.
"Что это за животное? Да и животное ли это? " Я не знал, как назвать зверька, которого видел впервые.
На нем была надета красная куртка, обшитая золотым галуном, но руки и ноги его оставались голыми. Это были не лапы, а настоящие руки и ноги, только кожа их была не телесного цвета, а черная. Черной также была и его голова величиной почти с мой кулак; личико у него было широкое и короткое, нос курносый, с большими ноздрями, губы коричневые. Но больше всего поразили меня его глаза: близко поставленные друг к другу, невероятно подвижные, блестящие, как зеркало.
- Какая противная обезьяна! - закричал Барберен. Теперь я все понял. Я никогда не видел обезьян, но, разумеется, слыхал о них. Значит, передо мной была обезьяна, а не черный ребенок.
- Вот первый артист моей труппы - синьор Душка. Душка, друг мой, приветствуй собравшееся здесь общество!
Душка приложил руку к губам и послал нам воздушный поцелуй.
- А вот и второй, - продолжал Виталис, указывая на белого пуделя. - Синьор Капи сейчас представит почтенному обществу своих друзей.
Белый пудель, который до этого момента лежал неподвижно, быстро вскочил на задние лапы, скрестил передние на груди и так низко поклонился, что почти коснулся головой пола.
Затем он повернулся к другим собакам и лапой сделал им знак приблизиться.
Те тотчас же вскочили и, протянув друг другу лапы так, как люди протягивают руку, с серьезным видом сделали шесть шагов вперед, потом три шага назад и поклонились.
- Тот, кого я называю Капи, от итальянского слова "капитан", является старшим среди собак. Он умнее других и передает им мои приказания. Молодой франт с черной шерстью зовется Зербино, что значит "любезный". А прелестная юная особа с такой смиренной мордочкой - синьора Дольче; она вполне заслуживает свое прозвище "кроткая". С этими замечательно талантливыми артистами я путешествую по белому свету и зарабатываю на жизнь в зависимости от того, как нам повезет. Капи, подойди сюда!
Пудель скрестил лапы.
- Мои артисты прекрасно воспитаны, и я с ними всегда очень вежлив. Капи, будь любезен и скажи, пожалуйста, этому мальчику, который смотрит на тебя с таким изумлением, который теперь час.
Капи подошел к своему хозяину, раздвинул овчину, порылся в его жилетном кармане и достал оттуда большие серебряные часы. Посмотрев на циферблат, он громко и отчетливо тявкнул два раза, а затем тявкнул три раза, но уже более слабо. В самом деле, было два часа и три четверти.
- Очень хорошо! - сказал Виталис. - Благодарю тебя, Капи. Теперь попроси синьору Дольче немного попрыгать через веревочку.
Капи начал шарить в кармане хозяина и достал оттуда веревку. Затем он сделал знак Зербино, который быстро встал напротив него. Капи бросил ему конец веревки, и тот схватил се зубами.
Тогда Дольче принялась прыгать через веревку, не сводя красивых и нежных глаз с хозяина.
- Вы видите, как умны мои ученики, - заметил Виталис. - Но ум оценивается по достоинству только при сравнении. Вот почему я и приглашаю мальчика в мою труппу. Он будет играть роль дурачка и тем еще больше подчеркивать необычайный ум животных
....

Моэм Театр

"Эта странная труппа актеров и актрис"

Эта странная труппа актёров и актрис
Ставит зачем-то пьесы одна другой хуже.
Смотреть на них досадно и жалко их вчуже.
Взяли бы лучше в горничные этих актрис.
Ведь из клюквы никто не сделает барбарис,
И крокодилов никто не разведёт в луже.
В этом городе дела актёров и актрис,
Хоть из кожи лезь, пойдут всё хуже и хуже.

8 декабря 1913 год

Ф. Сологуб

Феллини "Дорога"

Без комментариев

Фильм Эльдара Рязанова "О бедном гусаре замолвите слово".

Фильм Л. Филатова "Сукины дети" - тем более в историческом уже аспекте

Куприн "Как я был актером"

Уже вечерело, когда я увидел на заборе красную афишу. Мне все равно нечего было делать. Я машинально подошел и прочитал, что сегодня в городском саду дают трагедию Гуцкова "Уриэль Акоста" при участии таких-то и таких-то. Два имени были напечатаны большим черным шрифтом: артистка петербургских театров г-жа Андросова и известный харьковский артист г. Лара-Ларский; другие были помельче: г-жи Вологодская, Медведева, Струнина-Дольская, . гг. Тимофеев-Сумской, Акименко, Самойленко, Нелюбов-Ольгин, Духовской. Наконец самым меньшим набором стояло: Петров, Сергеев, Сидоров, Григорьев, Николаев и др. Режиссер г. Самойленко. -Директор-распорядитель г. Валерьянов.
На меня снизошло внезапное, вдохновенное, отчаянное решение. Я быстро перебежал напротив, к парикмахеру Теодору из Москвы, и на последний двугривенный велел сбрить себе усы и остренькую бородку. Боже праведный! Что за угрюмое, босое лицо взглянуло на меня из зеркала! Я не хотел верить своим глазам. Вместо тридцатилетнего мужчины не слишком красивой, но, во всяком случае, порядочной наружности, там, в зеркале, напротив меня, сидел, обвязанный по горло парикмахерской простыней, - старый, прожженный, заматерелый провинциальный комик, со следами всяческих пороков на лице и к тому же явно нетрезвый.
- В нашем театре будете служить? - спросил меня парикмахерский подмастерье, отрясая простыню.
- Да! - ответил я гордо. - Получи!