Покидайте кому не сложно стихов про Москву. Спасибо)

Марина Цветаева - Стихи о Москве

Над городом, отвергнутым Петром,
Перекатился колокольный гром.

Гремучий опрокинулся прибой
Над женщиной, отвергнутой тобой.

Царю Петру и вам, о царь, хвала!
Но выше вас, цари, колокола.

Пока они гремят из синевы -
Неоспоримо первенство Москвы.

И целых сорок сороков церквей
Смеются над гордынею царей!

и ещё http://www.poetry-city.ru/moskva.html

Слава прабабушек томных,
Домики старой Москвы,
Из переулочков скромных
Все исчезаете вы,

Точно дворцы ледяные
По мановенью жезла.
Где потолки расписные,
До потолков зеркала?

Где клавесина аккорды,
Темные шторы в цветах,
Великолепные морды
На вековых воротах,

Кудри, склоненные к пяльцам,
Взгляды портретов в упор...
Странно постукивать пальцем
О деревянный забор!

Домики с знаком породы,
С видом ее сторожей,
Вас заменили уроды, --
Грузные, в шесть этажей.

Домовладельцы -- их право!
И погибаете вы,
Томных прабабушек слава,
Домики старой Москвы.
(Цветаева)

XXXVI

Но вот уж близко. Перед ними
Уж белокаменной Москвы
Как жар, крестами золотыми
Горят старинные главы.
Ах, братцы! как я был доволен,
Когда церквей и колоколен,
Садов, чертогов полукруг
Открылся предо мною вдруг!
Как часто в горестной разлуке,
В моей блуждающей судьбе,
Москва, я думал о тебе!
Москва... как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!

XXXVII

Вот, окружен своей дубравой,
Петровский замок. Мрачно он
Недавнею гордится славой.
Напрасно ждал Наполеон,
Последним счастьем упоенный,
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля:
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головою.
Не праздник, не приемный дар,
Она готовила пожар
Нетерпеливому герою.
Отселе, в думу погружен,
Глядел на грозный пламень он.

XXXVIII

Прощай, свидетель падшей славы,
Петровский замок. Ну! не стой,
Пошел! Уже столпы заставы
Белеют: вот уж по Тверской
Возок несется чрез ухабы.
Мелькают мимо будки, бабы,
Мальчишки, лавки, фонари,
Дворцы, сады, монастыри,
Бухарцы, сани, огороды,
Купцы, лачужки, мужики,
Бульвары, башни, казаки,
Аптеки, магазины моды,
Балконы, львы на воротах
И стаи галок на крестах.
(Пушкин. Евгений Онегин. Глава 7)

Арбат беру с собою — без него я ни на шаг, —
Смоленскую на плечи я набрасываю,
и Пресню беру, но не так, чтобы так,
а Красную, Красную, Красную.

Мы въезжаем, мы въезжаем — неспроста и не вдруг —
по асфальтовой дорожке неминуемой
в заколдованный круг из рук и разлук,
с сотворенья Москвы именуемый.
(Окуджава)

Замоскворечье, Лужники,
И Лихоборы, и Плющиха,
Фили, Потылиха, Палиха,
Бутырский хутор, Путинки,
И Птичий рынок, и Щипок,
И Сивцев Вражек, и Ольховка,
Ямское Поле, Хомутовка,
Котлы, Цыганский Уголок.

Манеж, Воздвиженка, Арбат,
Неопалимовский, Лубянка,
Труба, Ваганьково, Таганка,
Охотный ряд, Нескучный сад.

Окликни улицы Москвы,
И тихо скрипнет мостовинка,
И не москвичка — московитка
Поставит вёдра на мостки.
Напьются Яузой луга,
Потянет ягодой с Полянки,
Проснутся кузни на Таганке,
А на Остоженке — стога.

Зарядье, Кремль, Москва-река,
И Самотёка, и Неглинка,
Стремянный, Сретенка, Стромынка,
Староконюшенный, Бега.

Кузнецкий мост, Цветной бульвар,
Калашный, Хлебный, Поварская,
Колбасный, Скатертный, Тверская,
И Разгуляй, и Крымский вал.
У старика своя скамья,
У кулика своё Болото.
Привет, Никитские ворота!
Садово-Сухаревская!

Окликни улицы Москвы...
(Сухарев)

Михаил Лермонтов

Кто видел Кремль в час утра золотой,
Когда лежит над городом туман,
Когда меж храмов с гордой простотой
Как царь белеет башня-великан?
1831 г.

Два чекиста в черных куртках, в галифе и с сапогами
Шли на место преступленья в город Кунцево далёкий.

(Остальное догуглите сами...)

Метрополитен // Тараховская Елизавета Яковлевна
http://www.barius.ru/biblioteka/book/500
Ждать трамвая?
Не желаю!
На автобус не сажусь!
Лучше сяду на метро я:
На метро быстрее втрое
Я до школы доберусь!..

"Город, и люди по снегу, и в их
Крови — десятки кровей,
Город смеющихся и живых,
Всех городов мертвей;
Город, где в снег провалился смех,
Где фонари висят,
Город, что вытерпел больше всех
За восемьсот пятьдесят
Лет — четыреста тысяч дней —
Столько же и ночей;
Что-то есть в нем невозможно древней,
Может быть, выход в царство теней
Тепло, еще горячей
Город, который нельзя усыпить —
Он не спит до утра,
Город боится ночью испить
Собственное вчера,
Город стал целью для умных ракет
И средством для жадных людей;
Город, кричащий: «Долой!» и «Нет!»
С улиц и площадей,
Может быть добрый, а может — злой
(Мне ли его судить),
Самой высокой в мире иглой
Небо сумел прободить,
В нем каждый третий наверняка
Не доживет до седин,
Сыплет пудру на облака
С МиГов тридцать один
Город, который горел раз пять,
Но победил огонь,
Город, который нельзя распять
И раздавить ногой,
Но Пушка стрелять разучилась давно,
И Колокол не звонит,
И люди забыли о прошлом, но
Кремль память хранит —
Пять Иоаннов запомнил он
И десять ханов Орды,
Помнит и то, как Наполеон
Лишился своей Звезды;
Помнит он две мировых войны,
И то, как на брата — брат,
Помнит на площади у стены
Тысячи трупов смрад,
Там фараон глухой и слепой
Спит, но не видит сны,
Там дядя Джо уходил в запой,
Не веря в начало войны,
Город хотели уже не раз
Взорвать, затопить, сломать —
Оттуда в ответ отдавали приказ;
«Покажем Кузькину мать!»
Город запомнил, как третий Рим
Рухнул за десять лет,
Дом, что был белым, но черный дым
Выкрасил в черный цвет,
Город, где друг — это полувраг,
Город не помнит добра —
Вот почему он боится так
Собственного вчера!"

А. Шитяков

А. Блок.

Утро в Москве

Упоительно встать в ранний час,
Легкий след на песке увидать.
Упоительно вспомнить тебя,
Что со мною ты, прелесть моя.

Я люблю тебя, панна моя,
Беззаботная юность моя,
И прозрачная нежность Кремля
В это утро — как прелесть твоя.

Люблю осеннюю Москву
в ее убранстве светлом,
когда утрами жгут листву,
опавшую под ветром.
Огромный медленный костер
над облетевшим садом
похож на стрельчатый костел
с обугленным фасадом.
А старый клен совсем поник,
стоит, печально горбясь...
Мне кажется, своя у них,
своя у листьев гордость.
Ну что с того, ну что с того,
что смяты и побиты!
В них есть немое торжество
предчувствия победы.
Они полягут в чернозем,
собой его удобрят,
но через много лет и зим
потомки их одобрят,
Слезу ненужную утрут,
и в юном трепетанье
вся неоправданность утрат
получит оправданье...
Парит, парит гусиный клин,
за тучей гуси стонут.
Горит, горит осенний клен,
золою листья станут.
Ветрами старый сад продут,
он расстается с летом...
А листья новые придут,
придут за теми следом.

Юрий Левитанский