Мийо Ковачич, классик хорватского наива. Ваши литературные ассоциации к картине "Отдых"?

О, безысходность трудовой недели!
О, мрак и тщета будничного дня!
Зачем из мягкой шелковой постели
Вы в лоно скорби гоните меня?

Что мне сулят темницы кабинетов
И арестанты их унылых стен,
Чья доля - сжить самих себя со света,
К дельцам и шефам попадая в плен?

Все – суета. В симфонии вибраций,
Средь мониторов выцветших глазниц
Одно удержит и не даст сорваться,
Упасть бессильно, распластаться ниц!

Одно – достойный величайшей оды
Час перерыва – час на жизнь в раю,
На ласку ветра, на глоток свободы,
На шанс пойти не в ногу, не в строю.

Великий час! Незыблемый! Священный!
Он даст мне сил, когда я буду слаб!
Он – часть моей нетронутой вселенной,
Где сам себе я господин и раб!
Иван Гладких

БОРИС БАЛТЕР
"ДО СВИДАНИЯ, МАЛЬЧИКИ!"

"....В мае цвела акация. Она цвела долго, осыпая город белыми лепестками. Цветение акаций совпадало с началом курортного сезона. Как важные события передавались из уст в уста сообщения: «Открылись „Майнаки“, „открылся „Дюльбер“, «открылась «Клара Цеткин“... Эти санатории всегда открывались первыми. На Приморском бульваре появлялись первые отдыхающие. Улицы города с каждым днем становились многолюдней. Приезжим сдавали лучшие комнаты. Они становились полновластными хозяевами города. Город менял свое лицо, делался шумным, нарядным, веселым. Открывались магазины, павильоны, рестораны. В курзале выступали столичные знаменитости. Они появлялись ослепительно яркие, будоражили всех и исчезали. В учреждениях города висели лозунги, которые призывали создавать все условия для здорового отдыха трудящихся. И эти условия создавались.
Но взрослые почему-то курортников не любили. Наверное, потому, что зависели от них и рядом с ними их собственная жизнь казалась неинтересной и тусклой. А мы относились к приезжим безразлично, хотя это безразличие было только внешним. Для нас они не существовали в отдельности как человеческие личности. Наш интерес и любопытство вызывала вся их разнородная, пестрая масса: женщины, которые, казалось, заботились лишь о том, чтобы появляться на улицах предельно обнаженными, мужчины, которые все дни проводили у винных погребков и киосков. Всех их мы встречали на улицах и в трамваях. Они заполняли пляжи. Старые и молодые, толстые и худые, красивые и безобразные, они с одинаковой жадностью поглощали солнце. Мы видели их в курзале – нарядных, чистых, хорошо пахнущих, как-то по-особому свежих и снисходительно добрых; так выглядят люди, свободные от повседневных забот. Среди них были знаменитые инженеры, ученые, служащие, просто рабочие. Все они в наших глазах сливались в одно целое – в «курортников». И нам даже в голову не приходило, что в городах, из которых они приехали, это были обычные люди, с такими же, как у всех людей, будничными делами.
Они жили среди нас, не замечая нас. Им не было никакого дела до того, что о них думают и говорят. А город видел все их слабости, и потому наши отцы и матери считали себя выше их. Но в то же время бездумно свободная жизнь курортников накладывала свой отпечаток на местные нравы...."

Остановись, мгновенье, — ты прекрасно! (Гёте)

Хоббит - Шир изображён

Я на солнышке лежу,
Я на солнышко гляжу,
Все лежу и лежу
И на солнышко гляжу.
...

А я лягу - прылягу
Край гастинца старога,
На духмяном покосе,
Недоспелой травы...

Карл Маркс - Капитал