Капитанская дочка. Сообщение о Бунтовщиках-пугачёвцах

Особенность изображения Пугачёвского бунта в
"Капитанской дочке" заключается в том, что
исторические процессы становятся фоном
для развития судьбы отдельных героев.
Гринёв не показывает всей масштабности восстания.
Важно, что он описывает лишь то, чему сам был свидетель.
Это помогает взглянуть на историю "изнутри",пережить" её,
прочитав "человеческий", а не официальный документ.
Основным принципом изображения Пугачёвского бунта
является постоянное противопоставление дворянского
и крестьянского, человеческого и "исторически неизбежного",
личного и государственного.
Непримиримая борьба дворянства с "чёрным народом",
столкновение различных социальных "правд" лежат в
основе идейного конфликта повести.
Бунт является кульминацией этой борьбы,
он окончательно оформляет миры дворянства и
крестьянства - симметричные, во многом похожие:
каждый со своим царём и своими представлениями
о государственной власти.
С точки зрения дворян, бунтовщики-"разбойники", воры,
мошенники.
Самозванничество Пугачёва для них является
"непростительной дерзостью".
Такого же мнения и "природный дворянин" Гринёв:
признать "бродягу государем" кажется ему малодушием.
С другой стороны, в своих мемуарах он рисует образ
совсем иного Пугачёва - Пугачёва, воплощающего
народные мечты о добром, справедливом царе.
Пушкинский Пугачёв "соткан" из фольклора, его описание
соответствует народным представлениям о царской
внешности: ездит на белом коне, украшенном богатой
сбруей, одет в "красный кафтан, обшитый галунами",
на "сверкающие глаза" надвинута высокая соболья шапка.
Не только сам Пугачёв, но и весь мир бунтовщиков
овеян особой народной поэзией, сказочной,
фольклорной символикой.
На "странном военном совете" (где каждый "хвастал,
предлагал свои мнения и свободно оспоривал Пугачёва")
Гринёв слышит заунывную бурлацкую песню: «
"Не шуми, мати зелёная дубровушка".
Его потрясает не столько сама песня, сколько поющие
её люди, обречённые виселице.
В песне словно раскрывается сама идея Пугачёвского
бунта: его грандиозность, смелость и дерзость и,
одновременно, его трагическая обречённость.
Бунт не несёт в себе разрушения противостояния,
сам Пугачёв понимает, что "в случае неудачи" его
ребята "выкупят свою шею" его головой.
Бунтовщики поражают Гринёва своей жестокостью,
"ужасной комедией" называет он сцену казни
"государевых ослушников" и принятия присяги на
площади Белогорской крепости.
Жестокость бунтовщиков кажется ответом на
жестокость государства, например, капитана Миронова
вешает тот самый башкирец, которого капитан
хотел пытать. У башкирца нет ни носа, ни ушей,
ни языка - побывал уже "в капканах" 1741 года!
Жестокость оказывается неизбежным спутником
общественной борьбы, законом истории, который
основывается на социальном различии между
беглым казаком и дворянином.
Преодолеть ход исторических и социальных процессов
может лишь человечность, человеческая
милосердность.

Петя Гринёв жил в богатой семье. У них был параход, "Дункан" назывался. Однажды они поплыли со Швабриным по Волге в Сочи на ярмарку, чтобы купить Пете сапоги, а то не в чем стало ходить. И даже пока плыли, всё это время Швабрин его воспитывал, как надо жить, а как не надо. И когда они проплывали мимо Индии, то Пете понравилась капитанская дочка, которая тоже плыла вместе с ними на отдых в санаторий "Артек". Но её папа, в прошлом пират Карибского моря, не разрешил им сыграть свадьбу и пожениться, и тогда они решили сбежать в Египет к папуасам и работать там погонщиками верблюдов. Они стали катать туристов на них и если туристу надо было слезти с верблюда, то они заламывали такую цену, что скоро так разбогатели, что смогли купить лавку в Монголии и нанять туда рабов из Африки. А Швабрину стало завидно и он тоже поступил на службу к Ясеру Арафату. Он ему таскал саблю по Белогорской крепости, а по вечерам колол орехи. Тот их шибко любил. А Петя Гринёв перевез в Монголию своих папу с мамой и того старого еврея-капитана, у которого уже не стало парахода и вообще ничего не стало, только одна трубка, которую он курил постоянно и матькался:" б-б-б-б-б на сундук мертвеца" и ещё чё-то. В какое-то время Гринёву пришлось идти в армию к Пугачёву. Ему дали красные шаровары, а на шею повесили гранату. Так и ходил Петя по Сибири, вовлекал кунгуров в православие, плавал по рекам на челнах и воровал ситец и сукно у купцов, которые не были лояльными батьке Пугачёву. Также он учавствовал в написании письма султану, в коем говорилось о мерзопакостной похлёбке, готовящейся в ихнем стане поваром Кирюхой, впоследствии вздёрнутым на сухой берёзе. Там он дослужился до поручика и отрастил брюшко, усы уже были. Пугачёв то был ух какой ухобака, он разъезжал на сивой кобыле в чёрном плаще и рубил башки белой гвардии. Ему ещё прислуживали Анка и Петька, которые постоянно травили ему анекдоты про Брежнева, а тот заливисто хохотал так, что все шпионы, которые ползли к ним в тыл, повёртывали обратно и уже на своей стороне искали туалет и долго оттуда не выходили. А Гринёв чё, не рыба-не мясо, в очках и как будто вечно беременный, конечно, он завидовал Пугачёву, что у того была бурка и пулемёт на колёсиках. Потом Гринёв со Швабриным встретились на войне и когда бежали в атаку и орали «мать-твою», то запнулись об друг дружку и сломали себе ноги и руки. Так снова свела их судьба. Их положили в лазарет. А мед. сестрой там была та самая капитанская дочка, Маша её звали. Она ставила Гринёву уколы с витаминкой, а Швабрину фиг и тот опять ссучился и стал ревновать. Они долго ругались, потом стали драться на костылях. За это их выгнали из лазарета, а Машу перевели в Склиф на повышение. Когда Гринёв с Швабриным выздоровели, то они стрелялись на дуэли в Тигровой балке. А Пётр 1-й узнал про это и разжаловал обеих до поручиков, раньше то были есаулами, а сейчас ШИШ. А Машка выучилась на фешеля и уехала за границу в Монголию, там она лечила от свинячего гриппа всех подряд, которые даже и не болели. Она даже лечила Петиных родителей, которые уже стали старые и ничё не могли делать, только матькались и молились день и ночь. Но это им не помогло и они умерли В Израиле, когда приехали туда на мекку. Так и похоронили их где-то в секторе Газа в пирамиде Хеопса и забыли про их. Но Петя не забыл и каждый год приезжал попроведовать своих родителей на папирусной лодке. «РА» называлась та лодка. Швабрин куда-то задевался и нос не показывал больше нигде, так и сгинул каналья. Может спился, а может в монастырь ушёл, один Бог ведает…