Литература
"Каждая черта великого художника есть достояние истории" - согласны ли вы с этим мнением Виктора Гюго?
Какие черты вы могли бы выделить в своем любимом писателе, поэте?
Вероника Тушнова мой любимый поэт. Ее друг Марк Соболь написал о ней очерк "Вареничка".
Вероника была удивительным другом. Не то чтоб «свой парень» — ни в коем случае, для этого она была слишком женщиной,— а какой-то надежнейший человек. Бывшая фронтовая медсестричка; вспомним полузабытый термин: сестра милосердия. Иногда, снисходя к нам или к вам, она могла произнести добрую неправду, но категорически не была способна на ложь. Конечно, она знала себе цену не только как поэту, но за много лет дружбы, от первой встречи до последней — уже навсегда — разлуки, я ни разу не ощутил в ее манере держаться не только превосходства, но и просто неделикатности.
Вероника почти все свои стихи, за немногими исключениями, написала «про это». По книжной терминологии — «любовная лирика». Если бы там речь шла о всяческих треволнениях двух любовников, вряд ли ее поэзия выдержала бы испытание временем. Нет, речь шла о том, что такое счастье. Давай все на двоих! Беда так беда, непогода так непогода, ликование так ликование! Но уж будь добр делиться, как в таежном походе: чтоб никаких преимуществ ни мне, ни тебе. Впрочем, я-то, в крайнем случае, утаю последний свой сухарь, чтоб ты, ослабев, имел чем подкрепить силы. Последнее никогда не говорилось открыто, в лоб,— Вероника была более чем деликатна, но она всегда подозревала в себе больший запас мужества, чем у ее лирического героя.
Подружка моя по фронтовой судьбе Юлия Друнина однажды сказала в стихах о Веронике: «...была красивой — не была счастливой». Не так! Вернее, не совсем так. Вероника умела быть счастливой, даже если все обстоятельства сопротивлялись этому. Последняя ее прижизненная книга называется «Сто часов счастья». Неужели это мало?
На приемном заседании бюро секции поэтов Вероника "зарубила" одного стихотворца, работавшего в издательстве и с палаческой лихостью гробящего своих товарищей. "Вот его моральный облик!" - подытожила она. "Вы, вероятно, не разбираетесь в том, что означает понятие "моральный облик", - поправил ее председательствующий. И тут Вероника взъярилась: "Нет, в этом - моральный облик поэта, а не в случайном загуле или поводе для анонимки!"
Я хочу рассказать вам один эпизод. Может, рискованно и рановато его рассказывать, но главных героев нет уже в живых, и я тоже не бессмертен.
Вероника умирала — и почти знала об этом. Лечащий ее профессор сказал: «Я тебя выцарапаю!» Не знаю, верила ли она в это полностью, но капля надежды оставалась.
Я, придя к ней в палату, пытался ее развеселить. Она взмолилась: не надо! Ей давали злые антибиотики, стягивающие губы, ей было больно улыбаться.
Выглядела она предельно худо. Неузнаваемо.
А потом пришел — Он! Вероника скомандовала нам отвернуться к стене, пока она оденется. Вскоре тихонько окликнула: «Мальчики...»
Я обернулся — и обомлел. Перед нами стояла — красавица! Не побоюсь этого слова, ибо сказано точно. Улыбающаяся, с пылающими щеками, никаких хворей вовеки не знавшая молодая красавица.
Как она хохотала, как была оживлена, как вдруг все вернулось на двадцать лет назад! И тут я с особой силой ощутил, что все, написанное ею, — правда. Абсолютная и неопровержимая правда. Это не выдумка поэта, а то, что обеспечено золотым — и горьким — запасом жизни. Наверное, именно это называется поэзией, а не наши порой упражнения в сопряжении худо-бедно организованных и зарифмованных строк.
Мы, давние ее друзья, иногда звали Веронику Тушнову не знаю кем придуманным ласкательно-кондитерским прозвищем: «Вареничка». Она была очень славным человеком — она на него, с просверком смешинки в темно-карих, почти черных глазах, охотно отзывалась...

Вероника была удивительным другом. Не то чтоб «свой парень» — ни в коем случае, для этого она была слишком женщиной,— а какой-то надежнейший человек. Бывшая фронтовая медсестричка; вспомним полузабытый термин: сестра милосердия. Иногда, снисходя к нам или к вам, она могла произнести добрую неправду, но категорически не была способна на ложь. Конечно, она знала себе цену не только как поэту, но за много лет дружбы, от первой встречи до последней — уже навсегда — разлуки, я ни разу не ощутил в ее манере держаться не только превосходства, но и просто неделикатности.
Вероника почти все свои стихи, за немногими исключениями, написала «про это». По книжной терминологии — «любовная лирика». Если бы там речь шла о всяческих треволнениях двух любовников, вряд ли ее поэзия выдержала бы испытание временем. Нет, речь шла о том, что такое счастье. Давай все на двоих! Беда так беда, непогода так непогода, ликование так ликование! Но уж будь добр делиться, как в таежном походе: чтоб никаких преимуществ ни мне, ни тебе. Впрочем, я-то, в крайнем случае, утаю последний свой сухарь, чтоб ты, ослабев, имел чем подкрепить силы. Последнее никогда не говорилось открыто, в лоб,— Вероника была более чем деликатна, но она всегда подозревала в себе больший запас мужества, чем у ее лирического героя.
Подружка моя по фронтовой судьбе Юлия Друнина однажды сказала в стихах о Веронике: «...была красивой — не была счастливой». Не так! Вернее, не совсем так. Вероника умела быть счастливой, даже если все обстоятельства сопротивлялись этому. Последняя ее прижизненная книга называется «Сто часов счастья». Неужели это мало?
На приемном заседании бюро секции поэтов Вероника "зарубила" одного стихотворца, работавшего в издательстве и с палаческой лихостью гробящего своих товарищей. "Вот его моральный облик!" - подытожила она. "Вы, вероятно, не разбираетесь в том, что означает понятие "моральный облик", - поправил ее председательствующий. И тут Вероника взъярилась: "Нет, в этом - моральный облик поэта, а не в случайном загуле или поводе для анонимки!"
Я хочу рассказать вам один эпизод. Может, рискованно и рановато его рассказывать, но главных героев нет уже в живых, и я тоже не бессмертен.
Вероника умирала — и почти знала об этом. Лечащий ее профессор сказал: «Я тебя выцарапаю!» Не знаю, верила ли она в это полностью, но капля надежды оставалась.
Я, придя к ней в палату, пытался ее развеселить. Она взмолилась: не надо! Ей давали злые антибиотики, стягивающие губы, ей было больно улыбаться.
Выглядела она предельно худо. Неузнаваемо.
А потом пришел — Он! Вероника скомандовала нам отвернуться к стене, пока она оденется. Вскоре тихонько окликнула: «Мальчики...»
Я обернулся — и обомлел. Перед нами стояла — красавица! Не побоюсь этого слова, ибо сказано точно. Улыбающаяся, с пылающими щеками, никаких хворей вовеки не знавшая молодая красавица.
Как она хохотала, как была оживлена, как вдруг все вернулось на двадцать лет назад! И тут я с особой силой ощутил, что все, написанное ею, — правда. Абсолютная и неопровержимая правда. Это не выдумка поэта, а то, что обеспечено золотым — и горьким — запасом жизни. Наверное, именно это называется поэзией, а не наши порой упражнения в сопряжении худо-бедно организованных и зарифмованных строк.
Мы, давние ее друзья, иногда звали Веронику Тушнову не знаю кем придуманным ласкательно-кондитерским прозвищем: «Вареничка». Она была очень славным человеком — она на него, с просверком смешинки в темно-карих, почти черных глазах, охотно отзывалась...

если вчитаться в это спам, то видно, что общий уровень вопросов примерно аткой:
5 - 9 классыЛитература
Задание 3
«Язык его, до безумия неправильный, приводит меня в восторг: живое тело» (И. С. Тургенев о Гоголе). Напишите эссе: «Как я понимаю слова писателя об удивительном воздействии стиля Гоголя на читателя?» Объём: 1 страница
5 - 9 классыЛитература
Задание 3
«Язык его, до безумия неправильный, приводит меня в восторг: живое тело» (И. С. Тургенев о Гоголе). Напишите эссе: «Как я понимаю слова писателя об удивительном воздействии стиля Гоголя на читателя?» Объём: 1 страница
Нет, это всего лишь пафосная фраза, за великими водилось много грешков.
Похожие вопросы
- Честность - самая близкая родственница величия? см. Виктора Гюго. Ближе всего к великому стоит честность. Виктор Гюго.
- Как Вам мысль от Виктора Гюго - если хотите иметь прелестных женщин, не истребляйте пороков...?
- Человек мыслящий более всего способен ценить жизнь? (вольное толкование Виктора Гюго)
- Честность - самая близкая родственница величия? см. Виктора Гюго.
- С какой книги начать читать Виктора Гюго?
- Нравится ли вам книги Виктора Гюго?
- Кто читал Виктора Гюго? Какое, по вашему мнению, его лучшее произведение?
- Кто читал роман Виктора Гюго "Собор парижской богоматери", скажите свое мнение о нем. Понравился или нет и почему?
- Лучшее произведение у Виктора Гюго, по вашему мнению? И пожалуйста, объясните, почему)
- кто-нибудь читал книгу Виктора Гюго "собор парижской богоматери"?
И тем они (великие художники, мыслители, поэты и др.) интересны нам, что не были в жизни "недоступными богами Олимпа", а жили, как и все, своими страстями и чувствами, желаниями, творили и созодали - и тем прославили себя в веках...