«Я летом и зимою пять дней пишу, пишу, печатаю в шестой...» — это необходимость или вдохновенье снизошло? (ваше мнение) +

А. С. Пушкин "ИСПОВЕДЬ БЕДНОГО СТИХОТВОРЦА",1859
СТИХОТВОРЕЦ
Отец, я бедный однодворец,
Сперва подьячий был, а ныне стихотворец.
Довольно в целый год бумаги исчертил;
Пришел покаяться — я много нагрешил.

СВЯЩЕННИК
Старался ль ты закон господний соблюдать
И кроме Вышнего не чтить другого бога?

СТИХОТВОРЕЦ
Ах, с этой стороны я грешен очень много;
Мне богом было — я, любви предметом — я,
я заключалися и братья и друзья,
Лишь я был мой и царь и демон обладатель;
А что всего тошней, лишь я был мой читатель.

СВЯЩЕННИК
Вторую заповедь исполнил ли, мой сын?

СТИХОТВОРЕЦ
Кумиров у меня бывало не один:
Любил я золото и знатным поклонялся,
Во всякой песенке Глафирами пленялся,
Которых от роду хотя и не видал,
Но тем не менее безбожно обожал.

СТИХОТВОРЕЦ
Я летом и зимою
Пять дней пишу, пишу, печатаю в шестой,
Чтоб с горем пополам насытиться в седьмой.
А в церковь некогда: в передней Глазунова
Я по три жду часа с лакеями Графова.
---
"ЭПИСТОЛА О СТИХОТВОРСТВЕ" А. П. Сумароков, 1747
Нельзя, чтоб тот себя письмом своим прославил,
Кто грамматических не знает свойств, ни правил
И, правильно письма не смысля сочинить,
Захочет вдруг творцом и стихотворцем быть.
Он только лишь слова на рифму прибирает,
Но соплетенный вздор стихами называет.
Ни ударения прямого нет в словах,
Ни сопряжения малейшего в речах,
Ни рифм порядочных, ни меры стоп пристойной
Нет в песне скаредной при мысли недостойной.
Слог песен должен быть приятен, прост и ясен,
Витийств не надобно; он сам собой прекрасен.
--
ПОЭТ
Тебе знаком ли сын богов,
Любимец муз и вдохновенья?
Узнал ли б меж земных сынов
Ты речь его, его движенья?
Не вспыльчив он, и строгий ум
Не блещет в шумном разговоре,
Но ясный луч высоких дум
Невольно светит в ясном взоре.
Пусть вкруг него, в чаду утех,
Бушует ветреная младость,
Безумный крик, нескромный смех
И необузданная радость:
Всё чуждо, дико для него,
На всё спокойно он взирает,
Лишь редко что-то с уст его
Улыбку беглую срывает.
Его богиня - простота,
И тихий гений размышленья
Ему поставил от рожденья
Печать молчанья на уста.
Его мечты, его желанья,
Его боязни, упованья -
Всё тайна в нем, всё в нем молчит:
В душе заботливо хранит
Он неразгаданные чувства...
Когда ж внезапно что-нибудь
Взволнует огненную грудь -
Душа, без страха, без искусства,
Готова вылиться в речах
И блещет в пламенных очах...
И снова тих он, и стыдливый
К земле он опускает взор,
Как будто слышит он укор
За невозвратные порывы.
О, если встретишь ты его
С раздумьем на челе суровом -
Пройди без шума близ него,
Не нарушай холодным словом
Его священных, тихих снов,
Взгляни с слезой благоговенья
И молви: это сын богов,
Любимец муз и вдохновенья.
Д. Веневитинов
--
Люби питомца вдохновенья
И гордый ум пред ним склоняй,
Но в чистой жажде наслажденья
Не каждой арфе слух вверяй.
Не много истинных пророков
С печатью власти на челе,
С дарами выспренних уроков,
С глаголом неба на земле.
Д. Веневитинов
--
ХУЛИТЕЛЬ СТИХОТВОРСТВА
Беседе где-то быть случилося такой,
Где занимались тем иные, что читали
И о науках толковали,
Другие — что себя шутами забавляли,
Которых привели с собой,—
К чему кто склонен был. Зашло в беседе той
И о стихах каких-то рассужденье
На именины чьи, не помню, на рожденье,—
Да только гнусное, из денег, сочиненье.
Один в беседе той, охотник до шутов,
А ненавистник всех наук и всех стихов,
В углу сидев, туда ж пустился в рассужденье:
«Да что! и все стихи хоть вовсе б не писать!»
Другие на него тем видом посмотрели,
Как будто внутренне, что он дурак, жалели.
Сказавши глупость ту, он захотел шпынять
Над бывшим тут одним писателем достойным
И голосом своим спросил его нестройным:
«И вы ведь любите стихи же сочинять?»
— «Так, — отвечал другой,— люблю стихи писать,
Однако же не площадные,
А только я пишу такие,
Где дураков могу сатирой осмеять».
И. Хемницер

Денис Давыдов
Гусарская исповедь

Я каюсь! я гусар давно, всегда гусар,
И с проседью усов — все раб младой привычки:
Люблю разгульный шум, умов, речей пожар
И громогласные шампанского оттычки.
От юности моей враг чопорных утех, -
Мне душно на пирах без воли и распашки.
Давай мне хор цыган! Давай мне спор и смех,
И дым столбом от трубочной затяжки!

Бегу век сборища, где жизнь в одних ногах,
Где благосклонности передаются весом,
Где откровенность в кандалах,
Где тело и душа под прессом;
Где спесь да подлости, вельможа да холоп,
Где заслоняют нам вихрь танца эполеты,
Где под подушками потеет столько …,
Где столько пуз затянуто в корсеты!

Но не скажу, чтобы в безумный день
Не погрешил и я, не посетил круг модный;
Чтоб не искал присесть под благодатну тень

Рассказчицы и сплетницы дородной;
Чтоб схватки с остряком бонтонным убегал,
Или сквозь локоны ланиты воспаленной

Я б шепотом любовь не напевал

Красавице, мазуркой утомленной.

Но то — набег, наскок; я миг ему даю,
И торжествуют вновь любимые привычки!
И я спешу в мою гусарскую семью,
Где хлопают еще шампанского оттычки.
Долой, долой крючки, от глотки до пупа!
Где трубки?. Вейся, дым, на удалом раздолье!

Роскошествуй, веселая толпа,
В живом и братском своеволье!

Источник: https://poemata.ru/poets/davydov-denis/gusarskaya-ispoved/