Он вложил её в уста Ипполита Терентьева:
---Правда, князь, что вы раз говорили, что мир спасет «красота»?
Господа, — закричал он, громко всем, — князь утверждает,
что мир спасет красота! А я утверждаю, что у него оттого
такие игривые мысли, что он теперь влюблен...
Слова были произнесены не просто как рассуждения
о красоте. Изначально они относились к
"Сикстинской мадонне" Рафаэля, которой восхищались
многие русский писатели.
Увидев лик мадонны в Дрезденской галерее, В. А. Жуковский
назвал её "Гением чистой Красоты".
Репродукция картины была у Л. Толстого, висела она и
в кабинете Ф. М. Достоевского. Рассматривая её в Дрездене,
Достоевский был несказанно поражён. Не обращая ни на кого
внимания, он взял стул, встал на него и долго всматривался
в жертвенный лик мадонны и причастного всем тайнам земли
и неба лицо маленького Христа, который видел свой путь
отданного на заклание агнца.
Именно жертвенную любовь к людям имел в виду
Ф. М. Достоевский, когда говорил о КРАСОТЕ, которая должна
спасти весь мир, всё человечество.
