К 70-летию поэтессы Татьяны БЕК (21.04.1949—2005):«единственной из всех, как Ахматовой в "Реквиеме", удалось невозможное

Татьяна Бек любима читателем и как нежный лирик, и как острый эссеист, и как лукавый мемуарист, и как единственная в своём роде разговорщица, блистательно работающая в жанре "более чем интервью".
В этой книге собран пёстрый букет всех её жанровых воплощений.

Этот фрагмент аннотации я прочитал на переплёте книги "До свидания, алфавит", когда выбирал интересные книги для покупки. Не удержался, купил и нисколько не жалею.

СТИХИ КОВАЛЮ

При тросточке, над бездной,
Шел человек чудесный
С ужасной бородой,
С улыбкой неуместной
И тайною бедой.

Он объяснял нам чинно:
Кручина не причина
Отчаиваться, раз
Есть курослеп и чина,
Ольха, береза, вяз.

С улыбкой виноватой,
В рубашке полосатой,
Он - баламут и мот,
Но вовсе не бездельник -
Сказал, что проживет
Без счастья и без денег,
Поскольку есть репейник
И ласточкин полет...

Я знаю, что не врет.

Когда мне было лет десять, папа подобрал возле углового магазина "Комсомолец" заблудившегося Твардовского (тот шел куда глаза глядят после долгого возлияния у Светлова), взял его под руку, привел к себе домой, уложил на кушетку. Потом призвал меня в свой кабинет и с умилением говорит: "Дочка, запомни этого человека, перед тобою великий поэт..." Я запомнила.

Снова хочется жить, колобродя,
На тоску и на робость начхав, -
Потому что Корнилов Володя
Повстречался мне в рыжих очках.

Начинается повесть: "Итак,
Эта девочка в каменном городе
Проживала меж книг и бумаг,
А любила овраги да жёлуди…"

Впрочем, стоит ли в третьем лице
Ворошить сокровенные горести,
Тосковать о любимом отце,
Толковать об изломанной гордости?

Как хотите, а я не могу!
Это я, а не образ из ребуса,
На московском нечистом снегу
Ожидаю 2-го троллейбуса.

Это я. Это слёзы - мои,
И моя виноватость недетская.
…А была: "из хорошей семьи",
Голубица университетская.

- Не ропщи, сумасбродная суть,
И не ври, что не знала заранее:
Бескорыстного поиска путь -
Это хлябь, а не чистописание.
1987

Опять говорю с ежевикой,
Опять не могу без осин.
Дрожишь и над малой травинкой,
Когда остаёшься один.

Гляжу, чтоб забыть укоризну
Твою, где любви ни на грош,
Как скачет весь день по карнизу
Какой-нибудь птичий гаврош.

До боли ладонями стисну
Колени. Но вдруг разогнусь
И так по-мальчишески свистну,
Что даже сама улыбнусь.
1974

Старый снимок

Это что? Это месяц январь,
Это письма, которые редки…
Это, главное, бабушкин ларь:
Фотографии, ноты, виньетки.

Как бы ни были сумрачны дни,
Как бы ни были пасмурны вести,
Я — наследница нищей родни,
И Бестужевских курсов, и чести!

…Под большими обломками глыб,
Безо всяких кругов и ужимок,
Этот юноша рано погиб,
Но остался любительский снимок.

Где,
еще ни в кого не влюблен,
Он смеется, с товарищем споря,
Накануне грядущих времен
И на фоне Балтийского моря.

Как березовый сок под корой -
Кроткий, но твердокаменный норов…

О бессребреник, и библиограф,
И лубку недоступный герой!
---
В мире таинственном и простом
Лыжною палкой звезду сшибали
С неба — и ну вышивать крестом
Курицу, лань и бутон с шипами -
В мире, покуда почти пустом:

В детстве… Шарили под комодом
В поисках фантика, гребешка ли;
Вздрагивали на шорохи (Кто там?);
Назло угрозам и окоротам
Вечно теряли, всегда искали -
Стеклышко… марку… лоскут от шали…

…Кто нам наносит первую рану -
Крик ли в ночи, отраженье ли в зеркале,
Ржавая ль скважина, рыжая белка ли?
Мир и калечил, и брал под охрану -
Изжелта-красную, рдяно-охряную,
Влажную, огненную, деревянную…
Спали, болели, и плыли, и бегали,

И обмирали, и шли по краю
В мире простом и до слез таинственном,
Где изначальное: Я играю -
Значит: Иду в направленьи к истинам.

В мире дремучем, сыром, густом
Клад для любви — под любым кустом!

Письмо

От мыслей не спрячусь от этих.
То встану, то лягу ничком.
Я знаю: ты мне не ответишь
На это письмо ни о чем.

А я ведь его не писала,
А я по бумаге слова,
Как снег по земле — набросала,
Как дождь по земле — разлила.

Чтоб в сером почтовом конверте
Письмо из двенадцати строк
Дрожало и пело, как ветер,
Который до нитки промок,

Чтоб острой снежинкой лучилось
И вьюгой твой стол замело…
Какое оно получилось?
Каким ты получишь его?
---
А мне не пишется, не пишется,
Как ни стараться, как ни пыжиться,
Как пот со лба ни утирать…
Орехов нет в моем орешнике,
Весь день молчат мои скворешники,
Белым-бела моя тетрадь.

И я боюсь, и мне не верится,
Что больше слово не засветится,
Не разгорится на губах.
…Вот я очищу стол от мусора,
И наконец-то грянет музыкой
Мой долгий страх — молчанья страх,

И станет скользко, как в распутицу,
И немота моя расступится,
И — все напропалую трать!..
Зачем орехов нет в орешнике,
Зачем молчат мои скворешники,
Зачем белым-бела тетрадь?
---
Известно ли пестрой цесарке,
Что, как листок плюща,
Я храню, трепеща,
Крапчатый пух цесарки?
Что стали лучи нежарки,
И небосвод остыл,
И облетел кизил,
И редкие травы жалки, -
Известно ли пестрой цесарке?

Анна Каландадзе Пер. Т. Бек

Что бы ни было, но поутру —
Эта шалая детская вера:
- С понедельника — новая эра!
Душу вылечу, книги протру.
Суета, маета, несвобода,
Но — упрямо бормочущий рот:
- С понедельника… С Нового года…
Всё иначе, иначе пойдёт!
Татьяна Бек

Трагедия. Её уход из жизни - это ...