Прозаик, поэт Галина ШЕРГОВА (31августа 1923—2017) — автор книг: «На углу Арбата и улицы Бабулинас», «Туманная эстакада»,

Юрий Визбор-Галине Шерговой

А жизнь у нас вышла такая:
Пока все другие живут,
Мы фильмы о жизни снимаем
Длиною по тридцать минут.
И этой работы лавину
Имеют всю жизнь, день и ночь,
Друзья - Александр и Галина
И Ксения - ихняя дочь.

Все было - и буйные чаши,
И поиск гармонии слов,
Рытье поэтических пашен
И противотанковых рвов,
Осколок, упавший в излете,
Поэмы за день, за присест,
Сильнее, чем Фауст у Гете,
Сложней операции "Трест".

Наверно, тому есть причина,
Что делу не виден конец,
Что крутятся фильмов бобины
На роликах наших сердец.
Но все ж, несмотря на усталость,
Мы снова выходим в эфир.
Нам трудное время досталось -
Борьба за разрядку и мир.

Я ж вам благодарен от сердца
За то, что в осенних ветрах
И мне доводилось погреться
У вашего чудо-костра,
И чувствовать ваше участье
В скитаньях моих кораблей,
И знать молчаливое счастье -
Не быть одному на земле.

В Советском Союзе Галину Шергову знали все - это была
красавица из телевизора, быть может, единственная женщина,
которая читала не готовое, а собственноручно написанное.
На маленьком экране она могла говорить, размышлять,
вести себя свободно, грустить и улыбаться даже невпопад словам.

С Гостелерадио была связана вся ее жизнь.
Ученица и добрая подруга Романа Кармена, она стала писать
сценарии документальных фильмов, снимать их и сниматься сама.
Галина Шергова одной из первых в СССР начала появляться в кадре,
не ограничиваясь чтением закадрового текста.

В 1965 году, когда в Советском Союзе начали праздновать День Победы,
Галина Михайловна стала одним из соавторов "Минуты молчания",
которую с тех пор каждый год 9 Мая транслировали все телеканалы
и радиостанции страны, и этим она гордилась едва ли не больше всего.

Она создала более 200 фильмов, в том числе 60 серий
"Нашей биографии", выпущенной ровно 40 лет назад,
по серии на каждый послереволюционный год.

Когда телевизора в ее жизни стало меньше и в ящик пришли
новые люди, она наконец-то стала публиковать книги, которыми
зачитывались те, кто хотел себе представить жизнь одного из
самых ярких наших поколений.

Любовь, чудом пробившаяся сквозь серую обыденность...
Юмор, помогающий выжить в самых трудных, самых печальных
ситуациях...
Надежда на чудо, которое случится однажды...
Таковы основные темы прозы
Галины Шерговой. Прозы очень женской - и очень умной, легкой
без легковесности и изящной вычурности.
Прозы, в которой сочетаются подкупающий лиризм и тонкая ирония,
обостренное чувство современности - и поистине классическое
внимание к мельчайшим движениям человеческой души.
Обо всём этом и, не только в книгах "Светка - астральное тело" ,
"На углу Арбата и улицы Бубулинас" и других, любимых...
в поэтических сборниках "Меты" и "Возраст".

видио https://www.youtube.com/watch?v=fwh4YWKVC58
За мартом входит снегопад.
Он предвесенний, без мороза.
(Читает Ольга Лерман).

Девочка из школы возвращалась,
Шепотом шёл снег над фонарями
В свете возникавший ниоткуда.
Из окна следил за ней мальчишка,
Много дней следил, не приближаясь,
Не сказавши девочке ни слова.
Но он знал, что девочка с портфелем,
Как и он, - смешная фантазёрка,
Что в её саду
живут бизоны,
Вместо лестниц
замирают сходни,
А в сенях
бесчинствуют норд-осты.
И решил мальчишка, что однажды
Он придёт в фланелевой рубахе
С красным шарфом на калёной шее,
Принесёт ей золота крупицы,
На пшено похожие по виду:
Это он добыл их,
по песчинке
Перебравши дно реки Норд-Форка.
Он добудет ей секрет старинный
Лун фарфоровых,
всходящих на рассвете,
Привезёт чешуйчатых драконов
И ещё полмира ей добудет.
И однажды он ушёл с вокзала
Или пристани,
где мокрые перила,
Как чубук, дымились на рассвете.
Три войны прошёл он и полсвета,
Триста городов и сто ремёсел,
Видел небылицы он и правду,
Пред которой выдумка бледнеет.
Не драконов из китайской сказки,
А в пыли, у ног своих, в Мадриде
Раненные пулями полотна
Видел он,
И на него глядели
Смертные евангельские лики
Ратников бессмертными глазами.
Не искал он золота крупицы
На песчаных отмелях Норд-Форка,
А со дна днепровского
в ознобе
Поднимал солдатскими руками
Танки, затонувшие в атаке.
И везде он щедро жил и жадно,
Всё запоминал, во всём рождался,
Постигал пленительность ремёсел
Только для того, чтоб, возвратившись,
Мог подробно обо всём поведать
Девочке, вернувшейся из школы.
Трижды похороненный воскрес он,
Так как знал, что умереть не может,
Полземли
не донеся до встречи…
И однажды он домой вернулся,
Отыскал он адрес и квартиру
Женщины,
которая когда-то
Девочкой из школы возвращалась.
Он ей рассказал о том, что видел,
Небылицы рассказал и правду,
Пред которой выдумка бледнеет,
Он сказал,
что ей принёс
полсвета,
Но она его не понимала
Были ей смешны и недоступны
Все его мальчишеские бредни.
И тогда к окну он отвернулся,
Отошёл к окну он и подумал :
Неужели зря пропали годы
Смерти,
воскрешенья
и рожденья,
Неужели он напрасно прожил?
Он смотрел в окно и вдруг увидел
Девочка из школы возвращалась
(Шепотом шёл снег над фонарями,
В свете возникавший ниоткуда),
И за ней из-за стеклянной двери
Наблюдал мальчишка незнакомый.
И мужчина громко рассмеялся,
Рассмеялся и сказал: - Отлично!
Он сказал:
- Да здравствует мальчишка,
Что придумал за стеклянной дверью
Целый мир – отважный и подробный,
Ведь однажды он уйдёт с вокзала
Или пристани,
где мокрые перила,
Как чубук дымятся на рассвете.
И начнёт он щедро жить и жадно,
Всё запоминать, во всём рождаться,
Постигать пленительность ремёсел
И мечты
свирепую науку,
Будет жизнелюбцем на планете
Значит, будет ей он
благодарен!
Если даже он домой вернувшись,
Не найдёт мечты своей заветной,
Пусть он не горюет,
потому что
Всё равно ведь снова в переулке
Будет ждать какой-нибудь мальчишка
Девочку, идущую из школы.
-
По мостовым, походкой хрусткой,
Мохнатя ветви у берез,
Он шел, огромный холод русский,
Матерый кряжистый мороз.
По стеклам окон, ветер злея,
Сорвется с крыш, осатанев,
И утром прядь волос отклеишь,
Примерзшую за ночь к стене.
И чтоб оттаять кирпичи,
Дыханье ломкое людское,
В заиндевелом Подмосковье
Дрова рубили москвичи.
От проливных октябрьских ливней
И до завьюжий января
Они плечистый лес валили
Четыре месяца подряд.
Где штабель человеку вровень
Где слово стынет возле рта.

А. Ю.
И вот, перед итогами, мудрея,
Я думаю, что, рифмой одержим,
Над хищной сворой ямбов и хореев,
Мой бич не щелкал именем твоим.
Я думаю, что было все по ладу,
Но я ни разу не гоняла в ночь
Посылку недописанной баллады,
Чтоб шла к тебе, поправ законы почт.
Я думаю, что, все с тобой изведав,
Я наши прегрешенья и дела
В венки непогрешимые сонетов
За эти годы так и не вплела.
И что ты мне - не рокот ледостава,
Не колокол былины вечевой,
Не триединство звонков октавы,
Ты - жизнь моя. А больше - ничего.