Проза и Природа.

С конца сентября наши сады и гумна пустели, погода, по обыкновению,
круто менялась. Ветер по целым дням рвал и трепал деревья,
дожди поливали их с утра до ночи. Иногда к вечеру между хмурыми
низкими тучами пробивался на западе трепещущий золотистый свет
низкого солнца, воздух делался чист и ясен, а солнечный свет
ослепительно сверкал между листвою, между ветвями, которые
живою сеткою двигались и волновались от ветра.
Холодно и ярко сияло на севере над тяжелыми свинцовыми тучами
жидкое голубое небо, а из-за этих туч медленно выплывали хребты
снеговых гор-облаков...
Ветер не унимался. Он волновал сад, рвал непрерывно бегущую из
трубы людской струю дыма и снова нагонял зловещие космы
пепельных облаков. Они бежали низко и быстро - и скоро, точно дым,
затуманивали солнце. Погасал его блеск, закрывалось окошечко в
голубое небо, а в саду становилось пустынно и скучно, и снова
начинал сеять дождь.. .сперва тихо, осторожно, потом все гуще и,
наконец, превращался в ливень с бурей и темнотою.
Наступала долгая, тревожная ночь...
И. А. Бунина," Антоновские яблоки"

Степь чем далее, тем становилась прекраснее. Тогда весь юг, все то пространство, которое составляет нынешнюю Новороссию, до самого Черного моря, было зеленою, девственною пустынею. Никогда плуг не проходил по неизмеримым волнам диких растений. Одни только кони, скрывавшиеся в них, как в лесу, вытоптывали их. Ничего в природе не могло быть лучше. Вся поверхность земли представлялася зелено‑золотым океаном, по которому брызнули миллионы разных цветов. Сквозь тонкие, высокие стебли травы сквозили голубые, синие и лиловые волошки; желтый дрок выскакивал вверх своею пирамидальною верхушкою; белая кашка зонтикообразными шапками пестрела на поверхности; занесенный бог знает откуда колос пшеницы наливался в гуще. Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи. Воздух был наполнен тысячью разных птичьих свистов. В небе неподвижно стояли ястребы, распластав свои крылья и неподвижно устремив глаза свои в траву. Крик двигавшейся в стороне тучи диких гусей отдавался бог весть в каком дальнем озере. Из травы подымалась мерными взмахами чайка и роскошно купалась в синих волнах воздуха. Вон она пропала в вышине и только мелькает одною черною точкою. Вон она перевернулась крылами и блеснула перед солнцем… Черт вас возьми, степи, как вы хороши!..

А весна в тот год сияла невиданными красками. Прозрачные, как выстекленные, и погожие стояли в апреле дни. По недоступному голубому разливу небес плыли, плыли, уплывали на север, обгоняя облака, ватаги казарок, станицы медноголосых журавлей. На бледно-зеленом покрове степи
возле прудов рассыпанным жемчугом искрились присевшие на попас лебеди. Возле Дона в займищах стон стоял от птичьего гогота и крика. По затопленным лугам, на грядинах и рынках незалитой земли перекликались, готовясь к отлету, гуси, в талах неумолчно шипели охваченные любовным
экстазом селезни. На вербах зеленели сережки, липкой духовитой почкой набухал тополь. Несказанным очарованием была полна степь, чуть зазеленевшая, налитая древним запахом оттаявшего чернозема и вечно юным - молодой травы.
"Тихий Дон" Шолохов

Кавказская лесная чащоба мало походит на чащобу средней полосы. Крутизну высоких холмов густой зеленовато-серой массой укрывают тянущиеся к солнцу длинные побеги дубняка, орешника, боярышника, кизила, шиповника, карагача. Над подлеском там и сям возвышаются пышные кроны буков, чинар, дубов, ореховых деревьев и диких груш. По мере приближения к небу лиственные породы сменяются хвойными. Над горными джунглями царит птичий рай, внизу – полумрак, сырость, скользкие звериные тропы, усыпанные полусгнившей листвой. Здесь комфортно чувствует себя вепрь, рысь, медведь, шакал, змея и человек, (если он абориген). Чужаку тут не протянуть и суток...
(А. Ростовцев "Полковник советской разведки")

А. Васкес-Фигероа"Океан"