Георгий Чулков, защищая Блока и его «Незнакомку» от нападок тех, кто не понял эфемерности её образа, писал:
«Эти «испытанные остряки», и этот «крендель булочной», и эти «загородные дачи» — лишь фантомы и призраки. Этот безумный сон о прекрасной Незнакомке может присниться лишь на развалинах быта. Для символиста остался лишь призрак быта, лишь тёмный кошмар — и надо преодолеть его, чтобы увидеть «берег очарованный и очарованную даль».
Михаил Кузмин
В густой закутана вуаль,
С улыбкой сдержанной и странной
Она вошла, как гость нежданный,
В покой, где веяла печаль.
Иннокентий Анненский. Буддийская месса в Париже
А в воздухе жила непонятая фраза,
Рожденная душой в мучении экстаза,
Чтоб чистые сердца в ней пили благодать…
И странно было мне и жутко увидать,
Как над улыбками спускалися вуали
И пальцы нежные цветы богов роняли.
Рождение и смерть поэта
О, свиток печальный!
Безумные строки,
Как гость на пиру
В небрачной одежде,
Читаю и плачу...
Там ночи туманной
Холодные звезды,
Там вещего сердца
Трехдневные муки,
Там в тяжком бреду
Томительный призрак,
Свой черный вуаль,
Вуаль донны Анны,
К его изголовью
Склоняя, смеется...
Федор Сологуб
Плачет безутешная вдова,
Бледный лик вуалью чёрной кроя.
Что мои утешные слова
Для подруги павшего героя!
Дмитрий Мережковский. Смерть. Петербургская поэма
Под длинной, черною вуалью
В толпе, прекрасна и бледна,
Стояла девушка, печалью
И умилением полна.
Покорно сложенные руки,
Еще слеза недавней муки
В очах смиренных... взор глубок,
И просты темные одежды,
Кидают тень на мрамор щек
Ее опущенные вежды.
И пред иконой золотой
Она склоняется с мольбой.
Николай Гумилев. Сентиментальное путешествие
Покрывает июльский дождь
Жемчугами твою вуаль,
Тонкий абрис масличных рощ
Нам бросает навстречу даль.
Максимилиан Волошин. Надписи на акварелях
Воздушной и дымной вуалью
Ложится вечерний покров.
Над сизо-дождливою далью
Сияют снега облаков.
Эллис. Иллюзия
То было век назад… В старинной амазонке
она изысканно склоняется к луке,
на длинные черты вуаль спадает тонкий,
и кречет на руке.
Так тут подразумевается, что не она дышит, а тот, кто на неё смотрит. Она распространяет. А без спутников, потому что в трауре.
Извините, но на мой взгляд давать объяснение этому прекрасному стихотворению Блока, значит рушить всё его очарование. Пусть оно так и останется одним из самых загадочных в русской поэзии!
Дышать туманами можно точно также, как и за ними ездить («а я еду, а я еду за туманом), хот я более прагматичные люди дышат все же духами, а не туманами, что подтверждается люмпен-пародией «а я еду, а я еду за деньгами, за туманом едут только дураки». И почему она «всегда без спутников»? Может быть это обычная профурсетка, которая приходит в ресторан на съём. А вот про темную вуаль ничего в голову не приходит. Простите и сожгите этот бред.