К 115-летию поэта Семёна КИРСАНОВА (18.09.1906–1972), «циркача стиха», который писал о Маяковском: «Не склеп, но статуя,

"Не склеп, но статуя, не истукан, а слава статная его стихам!.." (С. К.)
“Первый в мире поэт масс”,- сказала о Маяковском Марина Цветаева.
И предрекла его поэзии долгую жизнь: “Эта вакансия: первого в мире
поэта масс — так скоро не заполнится. И оборачиваться на
Маяковского нам, а может быть, и нашим внукам, придется не назад,
а вперёд”.
Такой мощности голос у Маяковского, что, не напрягая его, он
обращается к вселенной, мирозданию: Ты посмотри, какая в мире тишь!
Ночь обложила небо звёздной данью.
В такие вот часы встаёшь и говоришь векам,
истории и мирозданию…
Последние написанные им строки — о силе свободного слова,
которое дойдёт до потомков через головы правительств:
"Я знаю силу слов, я слов набат,
Они не те, которым рукоплещут ложи.
От слов таких срываются гроба
Шагать четвёркою своих дубовых ножек.
Бывает, выбросят, не напечатав, не издав.
слово мчится, подтянув подпруги, звонят века,
и подползают поезда лизать
поэзии мозолистые руки. "
Поистине, это “стих, летящий на сильных крыльях
провиденциальному собеседнику”.
В 1933 году Цветаева предрекла: “Своими быстрыми ногами
Маяковский ушагал далеко за нашу современность и где-то,
за каким-то поворотом, долго ещё нас будет ждать”.
Так и случилось...

А Семен Кирсанов был учеником Владимира Маяковского.
Семен Исаакович сумел оставить свой уникальный след в истории
русской классики, изобретя направление, ныне именующееся
рифмованной прозой.
Невероятная личность в поэзии Семен Кирсанов.
Его запомнили франтом и гурманом, наследником Серебряного века,
владельцем редкой мебели и библиотеки с полным изданием Хлебникова,
хозяином квартиры, где висят картины Бурлюка.
Кирсанов всегда оказывался в чьей-то тени: в молодости — Маяковского;
в старости — Евтушенко и Вознесенского, которые начинали с подражания
ему самому. Главный формалист советской поэзии, трюкач стиха — он не
то полузабыт, не то даже не прочитан толком.
У Кирсанова 66 книг, из которых львиную долю никто не помнит, столько там правоверно-советского, трескучего, ненужного. Зато все помнят "Эти летние
дожди"и "Есть город, который я вижу во сне",и "Жил-был я".
Жил-был я,
(Стоит ли об этом?)
Шторм бил в мол.
(Молод был и мил...)
В порт плыл флот.
(С выигрышным билетом
жил-был я.)
Помнится, что жил.

Зной, гром, дождь.
(Мокрые бульвары...)
Ночь. Свет глаз.
(Локон у плеча...)
Шли всю ночь.
(Листья обрывали...)
«Мы», «ты», «я»
нежность и печаль.

Знал соль слез
(Пустоту постели...)
Ночь без сна
(Сердце без тепла) —
гас, как газ,
город опустелый.
(Взгляд без глаз,
окна без стекла).

Где ж тот снег?
(Как скользили лыжи!)
Где ж тот пляж?
(С золотым песком!)
Где тот лес?
(С шепотом — «поближе».)
Где тот дождь?
(«Вместе, босиком!»)

Встань. Сбрось сон.
(Не смотри, не надо...)
Сон не жизнь.
(Снилось и забыл).
Сон как мох
в древних колоннадах.
(Жил-был я...)
Вспомнилось, что жил.

А. Градский исполняет"Жил -был я"
https://yandex.ru/video/preview/?filmId=4181402645633763291&from=tabbar&parent-reqid=1632300560745353-9399202883453492408-sas2-0761-sas-l7-balancer-8080-BAL-2277&text=семен+кирсанов+жил+был+я

Мне очень нравится поэма "Зеркала"

Зеркала —
на стене.
Зеркала —
на столе.
У тебя в портмоне,
в антикварном старье.

Не гляди!
Отвернись!
Это мир под ключом.
В блеск граненых границ
кто вошел — заключен.

Койка с кучей тряпья,
тронный зал короля —
всё в себя,
всё в себя
занесли зеркала.

Руку
ты подняла,
косу
ты заплела —
навсегда,
навсегда
скрыли их зеркала.

И известное по песне:

Эти летние дожди,
эти радуги и тучи —
мне от них как будто лучше,
будто что-то впереди.

Будто будут острова,
необычные поездки,
на цветах — росы подвески,
вечно свежая трава.

Будто будет жизнь, как та,
где давно уже я не был,
на душе, как в синем небе
после ливня — чистота…
....

Хотелось бы увидеть статую Вопроса в этом аккаунте нарушителя Правил Проекта, котормоу вс разрешают и ни за что не наказывают