история создания романса"я помню чудное мгновенье" как он связан с анной керн

В стихотворении Пушкина «Я помню чудное мгновенье» нашло отражение, как известно, увлечение поэта юной очаровательной Анной Керн. Романс «Я помню чудное мгновенье» стал автобиографическим в жизни Глинки. Его вдохновила любовь к дочери Анны Керн, Екатерине. И хотя до Глинки уже были написаны романсы на этот пушкинский текст, только он сумел подняться в музыке до высот пушкинского стиха, вложив в нее трепетность, нежность и любовь. Они слышны в первых же тактах небольшого фортепианного вступления, где композитор использовал нисходящие задержания аккордов, паузы, тихий нюанс, готовящие появление голоса, а также в последующих разделах романса: спокойном экспозиционном монологевоспоминании, мятежной середине, пронизанной пунктирной ритмикой, и страстной, взволнованной репризе.

Романс Глинки на стихи Пушкина "Я помню чудное мгновенье" - жемчужина русской музыкальной классики.

Удивительная история создания во многом раскрывает тайну непревзойденного лирического очарования этого произведения. Пушкин посвятил свои строки Анне Петровне Керн - замужней красавице, несчастливой в своем браке. Глинка же спустя годы влюбился в ее дочь - Екатерину Ермолаевну. Но будучи женатым человеком, он также не имел возможности соединить свою судьбу со своей возлюбленной. Нежность, печаль, надежда - и все это "вдвойне" омытое гением Пушкина и талантом Глинки.

Плавно, почти невесомо, как пух, летящий с весенних цветов, возникает мелодия, начинающая романс:

Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты...

Легкие, похожие на звуки арфы, немного грустные аккорды оттеняют напевное звучание голоса, передающего мимолетность видения. И вдруг наступает перелом. Словно бурь порыв мятежный, врываются взволнованные, настороженные звуки фортепиано. Распевная мелодия сменяется вокальной декламацией, почти речитативом. Волшебный женский образ стерся в памяти, его поглотили тревоги шумной суеты.

В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.

Но вот опять возникла мелодия, которой начинался романс. Она уже звучит не мечтательно, не лирическим воспоминанием. В ней - радость встречи, возрождение любви, жизни и творчества. Конец романса звучит восторженно, страстно, жизнеутверждающе.

Современники Глинки писали, что, для того чтобы по-настоящему понять музыку великого композитора, нужно было услышать исполнение им собственных романсов. "Целая, чудно законченная, замкнутая в себе поэма любви, - вспоминал Серов, - высказывалась в романсе "Я помню чудное мгновенье". Композитор следит за каждою мыслью поэта, рисует каждую строфу отдельной картиной, не нарушая между тем целостности формы и ее простой пластичности. Строфа: «Шли годы. Бурь порыв мятежный» и следующая «В глуши, во мраке заточенья», буквально передавая в музыке поэтический смысл стихов, минорными и диссонансными гармониями, выражают настроение души, темное, печальное, безотрадное, пока опять блеснет и засияет своим кротким светом та, которая уже являлась певцу -

Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.

Это отрадное возвращение к свету после тягостного мрака, это радостное "пробуждение души" дает музыке одну из самых ей вполне доступных и драгоценных задач. Музыка тут совершенно в своей стихии и, разумеется, что под властью такого могучего заклинателя жизни звуков, как Глинка, впечатление мысли и исполнения выходило очаровательное!"

"Помню, - писал Б. Асафьев, - как поражен был слух мой находчивостью, с какой композитор одним легким штрихом - переходом повествовательно-плавно льющейся мелодии в неустойчивый ритм синкоп и всего лишь на один такт - вызывает образ "мимолетности". И тут же, чтобы восстановить плавность мелодии и подчеркнуть, что "мимолетность видения" не означает легковесности смысла и содержания, дважды повторяет последний стих строфы: "Как гений чистой красоты".

Асафьев слышит в "очаровательной повествовательности мелоса первой строфы" легкость, воздух, в которых ощущается свобода дыхания, радушный быт. Зато во второй строфе - внимание оказывается вдвойне приковано напряженным контрастом - интонация "с оттяжкой" (постепенный, но словно тягостный, вымученный подъем голоса - шаг за шагом, словно с тяжелой душевной ношей) озвучивает стихи об одиночестве, ссылке, опустошенном сердце. В возвращении первой мелодии - легкая общительная поступь вызывает "пленительное завершение романса: лирику радостью овеянного сердца."