Почему Александра Головина называют отцом современного театрально-декорационного искусства?

Начало XX столетия – эпоха высокого расцвета русской театральной живописи. К ней обратились тогда самые значительные художники, и видное место среди них принадлежит Александру Яковлевичу Головину. «Ум Головина был в полной мере умом, прирожденным театру» , писал композитор и музыкальный критик Б. В. Асафьев.


Ранние театральные работы Головина отмечены влиянием красочного живописного стиля К. А. Коровина («Псковитянка» Римского-Корсакова, 1901, Большой театр, Москва) . Головин оформлял также спектакли антрепризы С. П. Дягилева в Париже (опера Мусоргского «Борис Годунов» , 1908; балет Стравинского «Жар-птица» , 1910). В 1910 году французский журналист писал: "Когда пролетает Птица, кажется, что ее несет музыка. Стравинский, Фокин, Головин - я вижу в них одного автора".



Окончательно стиль Головина сложился в 1910-е гг. Добиваясь целостного художественного решения спектакля, Головин тщательно исполнял эскизы не только декораций, но и костюмов, бутафории, решая их во взаимосвязи с общим постановочным замыслом.
Работы Головина приобретают декоративную пышность: фронтально строгие и симметрично уравновешенные, его декорации графично отточены в каждой детали, плоские пятна тонко нюансированных оттенков цвета ложатся друг подле друга подобно мозаике («Дон-Жуан» Мольера, 1910, «Маскарад» Лермонтова, 1917, — оба в Александрийском театре в Петрограде) .



Головин превосходно чувствовал сценическую природу музыки и драматургии, и уже в 1900-е годы он достиг особенно значительных успехов именно как сценограф музыкального театра. Подлинным триумфом стало для А. Головина оформление в 1908 году оперы Ж. Бизе "Кармен". Художник не только создал неповторимые, новые для каждого действия костюмы главных персонажей, но и очень тщательно разработал цветовое решение одежды всех участников спектакля. Это была настоящая симфония цвета. "Стихотворениями в тряпках" назвали их современники. Именно в это время, вдохновленный работой над оперой "Кармен", Головин создал целую серию "Испанок" и необыкновенно жизненный, полный таинственного света портрет М. Кузнецовой-Бенуа в роли Кармен.



Зрителей приводила в восторг и полная утонченного великолепия атмосфера эпохи французского барокко в "Дон Жуане" Ж. -Б. Мольера, и как бы сотканная из аромата глюковских гавотов и менуэтов древнегреческая мифическая реальность в "Орфее и Эвридике" К. -В. Глюка, и, по словам В. Шкловского, "прекрасные как Петербург" декорации к "Маскараду" М. Лермонтова.
Александр Головин считал «Маскарад» своей самой трудной и одновременно самой удачной театральной работой. Для Всеволода Мейерхольда «Маскарад» стал итогом всего «александринского» десятилетия.
Эпоха, которая была как будто специально создана для Головина, окончилась в 1917 году. Рухнула старая Россия, а вместе с ней и изысканная культура «серебряного века» . В театре говорили об упрощенном «искусстве для народа» . После 1925 года Головин практически не выезжал из бывшего Царского. Но перед этим состоялась знаменательная встреча Головина со Станиславским в Одессе. Результатом этого стала совместная работа над «Женитьбой Фигаро» Бомарше. В 1927 году в Художественном театре с оглушительным успехом прошла премьера спектакля.

Многолетняя деятельность Александра Яковлевича Головина в театре в качестве декоратора оставила не менее яркий след в культурной среде «серебряного века» , чем его живописные работы.
Александр Головин создавал декорации, которые были подлинно новаторскими, составлявшими единую цельную картину, задававшими тон всему разворачивающемуся действию. В них учитывалось и мастерски сочеталось все – задник и занавес, театральный реквизит и костюмы персонажей. Когда на премьере «Грозы» Островского в постановке Мейерхольда поднялся занавес, зал утонул в звуке оваций, адресованных работе художника. А состоявшуюся накануне февральской революции 1917 года премьеру «Маскарада» Лермонтова, в контрастных красно-черных декорациях Александра Яковлевича, современники назвали «пышными похоронами императорской России» .


Картина Головина: Эскиз декорации к комедии Мольера «Дон Жуан»

Головин, работая над декорациями к спектаклю, выстраивал единый зрительный образ на нескольких уровнях. Здесь были занавес, декорации, театральный реквизит, костюмы персонажей. Кто-то заметил, что он «был единственный портной и мебельщик своих постановок» . Это было очень верно. Костюмам Головин отводил далеко не последнюю роль.

После премьеры «Кармен» , которая происходила в театре, один из знаменитых критиков писал: «На палитре художника лежат тряпки. Из них путем естественного, и в то же время сверхестественнного отбора, Головин творил поэтические костюмы» . Свою роль сыграло и окружение художника, дышавшее клеями Абрамцевского кружка. В начале своего пути он работал рука об руку с теми, кому предстояло неузнаваемо изменить ландшафт русской живописи. Рушились искусственные перегородки, искусство становилось по-настоящему универсальным.



Эскиз костюма Катерины к пьесе А. Н. Островского "Гроза"

Все то, что отличает зрелые работы мастера, в ней уже присутствовало — плоские формы, ритмичные выразительные линии, причудливый рисунок, игровое, почти карнавальное, начало, какая-то не отменимая «крикливость» цвета, выверенная композиция. Карнавал на рубеже XIX—XX веков вторгался в жизнь и искусство, которые в кругу тех же символистов уже путали свои роли: жизнь строилась по законам искусства, и наоборот. Театральность стала эталоном красоты в культуре «серебряного века» .