Жанр стихотворения "Кавказ" Пушкина. Если можно ещё и основную мысль скажите плиз.

А. В. Лужановский
СТИХОТВОРЕНИЕ А. С. ПУШКИНА «КАВКАЗ»
(ПОЭТИКА И ОНТОЛОГИЯ)

В романтическом стихотворении предмет субъективировался
(возникал «пейзаж души») , в реалистическом — оставался объективным,
но был и знаком переживания. Реализм пользовался обоими значениями
слова — и объективным (предметным) , и субъективным (психологи-
ческим) . Поскольку знаком переживания был предмет, то с необходимо-
стью возникали психологические «лакуны» и субъективный смысл слова
существовал в отсутствии. Невыраженного словами в реалистическом
произведении может быть больше, чем в романтическом. Вот почему
анализировать реалистическую лирику часто труднее, чем романтиче-
скую.
Направление дальнейшего анализа пушкинского стихотворения
«Кавказ» (1829) подсказывает эволюция его трактовки: «выразительная
пейзажная зарисовка» (А. Н. Соколов) 1; картина «стройной, грандиозной
цельности мироздания» , «объективно точный образ природы и человече-
ской жизни» , приобретающий «…столь явственный отпечаток созерцающе-
го поэта, что вся образная система становится символом поэтической
зоркости, величия, одиночества и мучительной тщетности творческих
порывов» (А. В. Чичерин) 2; произведение, в котором «…существует цель-
ность мироздания, но она внутренне противоречива, в ней есть вероят-
ность взрыва» (Э. В. Слинина) 3. Исследователи пришли к выводу, что в
«Кавказе» Пушкин постигает смысл мироздания. Они констатируют факт
цельности или внутренней противоречивости картины мироздания, соз-
данной поэтом, но основы его не указывают, и, следовательно, суть пуш-
кинской модели мироздания остается невыясненной.
Причина, вероятно, в том, что в подходе к стихотворению сохра-
няется отношение к нему как к пейзажному. В первой части (до упоми-
нания Терека) «картина мира величественна и эпически спокойна» ; во
второй же части «неожиданно нарушается… созерцательно спокойное дви-
жение стиха. Олицетворенный Терек становится центром лирической
мысли, и образ поэта сливается с ним» ; «позиция поэта как бы раздваи-
вается: и "один в вышине", и вместе с Тереком… В вышине свобода, но и
одиночество. Чем ближе к людям, тем живее жизнь, движение жизни. А
жизненная полнота содержит в себе и "ущелье", тщетность порыва к
свободе… Позиция поэта совмещает во внутреннем единстве непримири-
мость возникающей дилеммы, совмещает в расчлененном единстве, по-
этому позиция глубоко драматична» 4.
В любопытном рассуждении исследователя обнаруживаются ло-
гическая и текстуальная неточности. Если противоположности различи-
мы, то они дополнительны, и нужно искать что-то третье, что объединя-
ет их. В «вышине» герой не чувствует себя одиноким. О причастности
его к наблюдаемому миру писал еще Д. Д. Благой5. Торжественное зву-
чание стиха, настроение героя не соответствуют утверждению о его оди-
ночестве. Вряд ли в стихотворении есть мотив «чем ближе к людям, тем
живее жизнь, движение жизни» . Наоборот, движение жизни происходит
в «вышине» ; герой отметил: «Отселе я вижу потоков рожденье / И первое
грозных обвалов движенье» 6.
Люди живут и в горах, а пастырь спускается с гор в веселые доли-
ны, где ему будет привольно; долины же находятся на одном уровне с
ущельем, где таится наездник, а Терек, теснимый немыми громадами, во-
ет в свирепом веселье. «Расположение» и семантика образов подсказыва-
ют иной вывод, чем тот, что сделан исследователем.
В названии стихотворения содержится указание на тему и
(скрытно) на осмысление романтического образа и романтической идеи
свободы с новой позиции. Картина Кавказа есть и в поэме «Кавказский
пленник» (1820 — 1821). Пленник, как и герой «Кавказа» , был один в
вышине и видел примерно то же: тучи, орлов, оленя, табуны, стада, пото-
ки дождевые. Но его душа внимала вою бури:
А пленник, с горной вышины,
Один, за тучей громовою,
Возврата солнечного ждал,
Недосягаемый грозою,
И бури немощному вою
С какой-то радостью внимал. (IV, 88)
Орлы, буря — типичные романтическ

Александр Пушкин
КАВКАЗ
Кавказ подо мною. Один в вышине
Стою над снегами у края стремнины;
Орел, с отдаленной поднявшись вершины,
Парит неподвижно со мной наравне.
Отселе я вижу потоков рожденье
И первое грозных обвалов движенье.
Здесь тучи смиренно идут подо мной;
Сквозь них, низвергаясь, шумят водопады;
Под ними утесов нагие громады;
Там ниже мох тощий, кустарник сухой;
А там уже рощи, зеленые сени,
Где птицы щебечут, где скачут олени.
А там уж и люди гнездятся в горах,
И ползают овцы по злачным стремнинам,
И пастырь нисходит к веселым долинам,
Где мчится Арагва в тенистых брегах,
И нищий наездник таится в ущелье,
Где Терек играет в свирепом веселье;
Играет и воет, как зверь молодой,
Завидевший пищу из клетки железной;
И бьется о берег в вражде бесполезной
И лижет утесы голодной волной...
Вотще! нет ни пищи ему, ни отрады:
Теснят его грозно немые громады.