Стихотворение "Пророк" какие особенности стиля, композиции, языка, художественных тропов заметили?

ПРОРОК
С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.

Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.

Посыпал пеплом я главу,
Из городов бежал я нищий,
И вот в пустыне я живу,
Как птицы, даром божьей пищи;

Завет предвечного храня,
Мне тварь покорна там земная;
И звезды слушают меня,
Лучами радостно играя.

Когда же через шумный град
Я пробираюсь торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:

"Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что бог гласит его устами!

Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его! "
1841

Одно из последних произведений Лермонтова — «Пророк» (1841). Речь идет о приобщении человека к тайнам бытия. Стихотворение продолжает пушкинского «Пророка» , но непохоже на него ни по содержанию, ни по стилю. Лермонтовский герой тщетно пытался «глаголом жечь сердца людей» («Провозглашать. . .любви / И правды чистые ученья» ) . Люди с ним не разговаривают, гонят его прочь, слушают его только звезды в пустыне, где ему покорна и «тварь. . .земная» . Лермонтов вошел в литературу со словами «невольник чести» , а ушел из жизни, занеся на бумагу слова злобных гонителей пророка: «...Как презирают все его! » Бог с ним также не говорит, но оставил не пророка, а людей, считающих его глупцом. Теперь он не горд, «через шумный град» пробирается «торопливо» . Однако пророк остается пророком и тогда, когда ему не верят, ибо сам он верен себе и «завету предвечного» . Потому и достоинство пророка, подвергаемого поруганию ничтожествами, для автора несомненно. В лермонтовском «Пророке» гораздо меньше, чем в пушкинском, старославянизмов. Относительная нейтральность стиля — подчеркнутая, по словам литературоведа Л. Гинзбург, «такими рифмами, как вас — нас, него — его, — придает теме пророка-поэта, судьбе пророка-поэта характер особой суровости. С особой значительностью звучат в этом контексте слова: угрюм, худ, бледен, наг, беден, — они не нуждаются в дополнении. Отказ от стилизации имеет здесь и другое значение: он приглушает библейский план стихотворения и выдвигает вперед другой план, подразумеваемый, — современность. Надо оговорить, что герой стихотворения не поэт, а именно боговдохновенный пророк, тут нет никакой аллегории. Но Лермонтов, безусловно, подразумевал и судьбу поэтов-пророков, не исключая своей. Пишет он тем самым и о современности тоже, однако прежде всего о типичной общечеловеческой ситуации.