Какой вопрос ставит Шукшин в конце рассказа "Дядя Ермолай" перед собой ичитателем? Попробуйте ответить на него.

Памяти Василия Макаровича Шукшина…

«И уж совсем мучительно – до отчаяния и злости – не могу понять: а в чём Истина-то? Ведь это я только так – грамоты ради и слегка из трусости – величаю её с заглавной буквы, а не знаю – что она? Перед кем-то хочется снять шляпу, но перед кем?»
(В. М. Шукшин «Дядя Ермолай», 1971 г.)
http://rushist.com/index.php/rus-literature/3038-shukshin-dyadya-ermolaj-polnyj-tekst
В. М. Шукшин, человек, Мастер, – один из тех, кто Истину – искал. По-настоящему, до конца, искренне, совестливо… Искал «мучительно – до отчаяния и злости», на разрыв!.. И эти поиски приносили страдание сердцу, душе – боль!
«Истина» и «Душа» – то, что ассоциируется с именем Шукшина.
УжЕ в ранних его рассказах наметилась тема, ставшая центральной в творчестве ВМ: «Душа болит…».
«Я старался рассказывать про душу…», «Исследование души человеческой», «Квинтэссенция души», «Нам бы про душу не забыть…» – это то, по чему мы безошибочно узнаём Шукшина.
Вот почему так примечательна вставка, сделанная им в финале р-за «Дядя Ермолай»: «…а в чём Истина-то?..»
Так заманчиво – свести смысл р-за лишь к противостоянию человека городского, более склонного к интеллектуальному постижению мира, и таких, как Ермолай, которые всю жизнь только и делали, что «работали да детей рожали».
А как быть с фразой: «Перед кем-то хочется снять шляпу, но перед кем?» (признание в любви и уважении вместе с жалостью к «деревенским» прозвучало: «вечный был труженик, добрый, честный человек. Как, впрочем, все тут, как дед мой, бабка», но «шляпа» -то перед ними – не снята…)?
Всё становится на места, когда открываешь, н-р, р-з «Охота жить» (1967 г.)… http://www.shukshin.museum.ru/author/library/story001.html
Охотник Никитич, «добрый человек», не чувствует себя святым: будучи уже женатым, в молодости, соблазнил девушку из семьи верующих; та родила от Никитича незаконного сына («Спомнишь – жалко. Большой уж теперь, материт, поди»).
Может, эта вина и руководит охотником: беглый заключённый, к которому Н. проявляет великодушие, говорит: «Ты обо мне... прямо как родная мать заботишься».
И всё-таки «хороший», по людским меркам, Н. обречён: не зная Бога по-настоящему, живёт по своему нравственному кодексу («Я сам вроде ничо, никто не скажет, плохой или злой там»), поэтому вооружает из жалости беглого преступника, чем тоже нарушает, преступает закон.
Н. знает, что за «убивство» «бог накажет, не люди. От людей можно побегать, а от его не уйдёшь».
Но от Никитича же мы слышим: «Это никакой меня не Христос учил, сам так щитаю».
Без Бога жить правильно невозможно; как и передать детям-внукам основу жизни – Божью Истину.
Внукам Никитича с ним «скучно»: Н. «достаёт ружья, водит в тайгу и ждёт, что они просветлеют, отдохнут душой и проветрят мозги от ученья. Они притворяются, что им хорошо, а Никитичу становится неловко: у него больше ничего нет, чем порадовать внуков».
Пророческими окажутся его слова: «Жить всем охота. Мне, думаешь, неохота? А уж мне скоро...»
«Он уж почти прошёл её всю, просеку...», как выстрел в спину оборвал жизнь ещё одного шукшинского героя, который, вслед за автором р-за «Дядя Ермолай», мог бы сказать: «а в чём Истина-то? <…> величаю её с заглавной буквы, а не знаю – что она?»

…Национальный писатель, лауреат Ленинской и Государственных премий, заслуженный деятель искусств РСФСР… – Василий Макарович Шукшин.
Но есть у него и другое звание – «народный»!

«…и зри, не на опасном ли я пути, и направь меня на путь вечный» (Псал. 138: 24).

ну я не знаю