пушкин "станционный смотритель"

почему столь большое внимание в данном фрагменте уделено картинкам, изображающим историю блудого сына

День был жар­кий. В трёх вер­стах от стан­ции *** стало на­кра­пы­вать, и через ми­ну­ту про­лив­ной дождь вы­мо­чил меня до по­след­ней нитки. По при­ез­де на стан­цию — пер­вая за­бо­та была по­ско­рее пе­ре­одеть­ся, вто­рая — спро­сить себе чаю. «Эй, Дуня! — за­кри­чал смот­ри­тель. — По­ставь са­мо­вар да сходи за слив­ка­ми». При сих сло­вах вышла из-за пе­ре­го­род­ки де­воч­ка лет че­тыр­на­дца­ти и по­бе­жа­ла в сени. Кра­со­та её меня по­ра­зи­ла. «Это твоя дочка?» — спро­сил я смот­ри­те­ля. «Дочка-с, — от­ве­чал он с видом до­воль­но­го са­мо­лю­бия, — да такая ра­зум­ная, такая про­вор­ная, вся в по­кой­ни­цу мать». Тут он при­нял­ся пе­ре­пи­сы­вать мою по­до­рож­ную, а я за­нял­ся рас­смот­ре­ни­ем кар­ти­нок, укра­шав­ших его сми­рен­ную, но опрят­ную оби­тель. Они изоб­ра­жа­ли ис­то­рию блуд­но­го сына. В пер­вой по­чтен­ный ста­рик в кол­па­ке и шла­фор­ке от­пус­ка­ет бес­по­кой­но­го юношу, ко­то­рый по­спеш­но при­ни­ма­ет его бла­го­сло­ве­ние и мешок с день­га­ми. В дру­гой яр­ки­ми чер­та­ми изоб­ра­же­но раз­врат­ное по­ве­де­ние мо­ло­до­го че­ло­ве­ка: он сидит за сто­лом, окружённый лож­ны­ми дру­зья­ми и бес­стыд­ны­ми жен­щи­на­ми. Далее, про­мо­тав­ший­ся юноша, в ру­би­ще и в тре­уголь­ной шляпе, пасёт сви­ней и раз­де­ля­ет с ними тра­пе­зу; в его лице изоб­ра­же­ны глу­бо­кая пе­чаль и рас­ка­я­ние. На­ко­нец пред­став­ле­но воз­вра­ще­ние его к отцу; доб­рый ста­рик в том же кол­па­ке и шла­фор­ке вы­бе­га­ет к нему нав­стре­чу: блуд­ный сын стоит на ко­ле­нах; в пер­спек­ти­ве повар уби­ва­ет упи­тан­но­го тель­ца, и стар­ший брат во­про­ша­ет слуг о при­чи­не та­ко­вой ра­до­сти. Под каж­дой кар­тин­кой прочёл я при­лич­ные не­мец­кие стихи. Всё это до­ны­не со­хра­ни­лось в моей па­мя­ти, так же как и горш­ки с баль­за­ми­ном, и кро­вать с пёстрой за­на­вес­кою, и про­чие пред­ме­ты, меня в то время окру­жав­шие. Вижу, как те­перь, са­мо­го хо­зя­и­на, че­ло­ве­ка лет пя­ти­де­ся­ти, све­же­го и бодро­го, и его длин­ный зелёный сер-тук с тремя ме­да­ля­ми на по­ли­ня­лых лен­тах.
Не успел я рас­пла­тить­ся со ста­рым моим ям­щи­ком, как Дуня воз­вра­ти­лась с са­мо­ва­ром. Ма­лень­кая ко­кет­ка со вто­ро­го взгля­да за­ме­ти­ла впе­чат­ле­ние, про­из­ведённое ею на меня; она по­ту­пи­ла боль­шие го­лу­бые глаза; я стал с нею раз­го­ва­ри­вать, она от­ве­ча­ла мне безо вся­кой ро­бо­сти, как де­вуш­ка, ви­дев­шая свет. Я пред­ло­жил отцу её ста­кан пуншу; Дуне подал я чашку чаю, и мы втроём на­ча­ли бе­се­до­вать, как будто век были зна­ко­мы.
Ло­ша­ди были давно го­то­вы, а мне всё не хо­те­лось рас­стать­ся со смот­ри­те­лем и его доч­кой. На­ко­нец я с ними про­стил­ся; отец по­же­лал мне доб­ро­го пути, а дочь про­во­ди­ла до те­ле­ги.

А. С. Пуш­кин «Стан­ци­он­ный смот­ри­тель»