Где она русская душа?

Пьет пиво и колу..)

Если бы русская душа была только русская (вот эта — национальная, с ХIХ века) — то не волновала бы иностранцев, не вызывала бы восторга. Только любопытство, как диковинка в зоопарке.

Однако они — Запад, Восток — очень даже понимают. Среди многочисленных фильмов по “Идиоту” Достоевского есть один гениальный. Его снял Куросава, японец.

В романах Достоевского, в пьесах Чехова все узнают свои душевные движения, узнают себя. Самое интересное для всех — самих себя! Чтобы понимать чужую, надо иметь свою. Чужая — ключ, открывающий свою. Если своей нет, то и открывать нечего.

Возможен ли вообще разговор о душе с позиции “своя — чужая”? С точки зрения Евангелия — невозможен. Сказано: “Несть ни эллина, ни иудея”, — это, видимо, о душе. Форма носа, цвет волос, разрез глаз, конечно, разный, но Бога это не интересовало. А с точки зрения души Он разницы не видел.

Чтобы понимать науку, надо иметь мозги (интеллект) . Чтобы понимать чужую, надо иметь свою. И уж никак не меньшую. Потому что чужое понять труднее, чем свое. А если так хорошо понимаем чужую, то чужая ли она?

Мы узнаем свою судьбу в Эдипе, Электре, Антигоне, Одиссее… Свою борьбу — в Гамлете, в Гулливере, в Дон Кихоте… Свою душу — в Достоевском, Чехове…

Видимо, русская душа и русский характер (поведение) — не совпадают. Характер огорчает, работа шокирует, душа восхищает. Ибо душа — мировая.

Так, может, несчастная, страдающая, влюбленная Чайка (Нина Заречная) правду говорит:

— Мировая душа — это я.

* * *

Ни увидеть ее, ни потрогать невозможно. Поэтому всегда находились люди, утверждавшие, что ее нет. Хотя она есть — ею создан весь мир искусства, литературы, цивилизации.

Понятием “душа” все пользуются, когда хотят объяснить что-то самое тонкое, неуловимое.

Желание уловить неуловимое очень понятно. Фрейд создал грубый инструмент. Хотя он и зовется “психоанализ” (Психея — душа) , но душа протестует, ее коробят эти анализы. Набоков ненавидел фрейдизм именно за огрубление. Ненавидел этот сачок, в котором от фантастически красивой бабочки остаются трепыхающиеся лохмотья.

Вопрос человеческого устройства не решается только страхами и гормонами. Там всегда есть что-то еще — какое-то чуть-чуть, какая-то малость. (Трудно даже представить, как было досадно величайшим диктаторам, когда из-за этой малости рушились их режимы, тысячелетние рейхи. )

Но ведь на самом деле неизвестно — малость ли она.

Вот перед глазами (перед самым носом) Вселенная. Сотни лет все, в том числе величайшие физики, астрономы, гении (которым послушно и доверчиво кивало все человечество) , были уверены, что вся Вселенная — звезды, планеты и какой-то газ. А теперь оказывается: все, что мы можем потрогать руками, ракетами, телескопами, — только десять процентов. А остальные девяносто — темная материя и темная энергия. И никто не знает, что это такое.

Так и душа, может быть, совсем не малость, а девяносто девять процентов светлого.

Идея постоянного развития (прогресса) обманчива. Некоторые вершины пройдены. И, похоже, навсегда.

В музыке это Бах и Моцарт — ХVIII век. И если с тех пор (за двести с лишним лет) никто не поднялся выше, то и не будет этого никогда. Во всяком случае, пока цивилизация не изменит направление. Даже в знаменитом фильме “Пятый элемент”, где дело происходит в ХХIII веке — в далеком индустриальном дурацком космическом будущем, — героя потрясает классическая ария ХVIII века. Это косвенное признание того, что не только теперь, но и спустя триста лет (когда будут изобретены машина времени и мгновенное перемещение) музыкальные вершины останутся прежними.

Сегодня душа опускается, отступает перед телевизором и потребительством (на нее, на душу, просто не остается времени) . Она исчезает. Это трудно заметить, когда реклама сверкает ярче солнца, а музыка (теперешняя музыка) грохочет громче грома небесного. Душа исчезает, потому что когда меняется климат, то первым исчезает самое молодое, самое хрупкое.

в преданности к тем с кем вырос, общаешься, кого любишь, и не только к тем а к самому эпосу этих народов.

Там же, где и душа другой национальности.