Она не такая, как множество женщин. Она редко спит, боясь упустить хоть каплю того, что - вчера /ведь мир вокруг относителен, быстроизменчив/. Она может пить кофе в час ночи и в шесть утра... в кофейнях, в квартире, и с белобрысым мальчишкой /вот прямо из термоса /на лавочке у двора.
Она не заводит домашних животных, боясь, что они к ней привыкнут.
И, если, она /вдруг/ исчезнет, они... они же погибнут.
Она по жизни в ответе за двух приручённых мужчин /она одного... но оба её/, сгорает сама возле/без...,а с них - ну как пыль с раритетных картин.
Ей выдали слишком большую несоразмерную телу душу, а те кто с ней рядом заметили это и мёртвою хваткой вцепились... и душат её.. как петелькою душат.
Она видит очень огромных птиц... зовутся удачей, на небе любого цвета
/не спорьте, оно цветное!/, вот так. И никак иначе!
Она разучилась смеяться, но впрочем - и редко плачет. Её предавали не раз другие - с душою незрячей. Она научилась жить... и складывать боль в душе,
себя врачевать стихами/скоростью/музыкой/сигаретами с кофе на самом высоком, смотрящем в четыре стороны этаже.
Она неистово верит... однажды зАмок рухнет, карета /вдруг/ станет тыквой,
хрустальные туфли - вдребезги... И филин /срываясь с ветки/ слово *свобода* ухнет.
