Нормальные люди могут работать дворником?

ну, как вам сказать. . Если человек не хочет учиться, напрягать, как говорится, мозги, делать что-то, для того, чтобы хорошо зарабатывать, а, значит, хорошо жить, разве можно его назвать нормальным?... У каждого свои каноны нормальности. В этом случае, считаю, человека нормальным нельзя назвать, он слабейшее звено ...Но в жизни разное случается, если волею судеб пришлось за метлу браться, тут уже другое дело.. . КТО-ТО ВОН ВООБЩЕ ЗА СТАКАН БЕРЕТСЯ..

Я работал дворником в городском парке целый год (правда по 18ч. в неделю) , для справки - капитан 1-го ранга, имею 9 наград (в т. ч. 2 ордена) , 5 лет командовал подводным крейсером, пенсия свыше 60000 руб. "Нормальнее" некуда, даже медкомиссию при трудоустройстве проходил.

Без проблем.

Ненормальные - в психушке.

На старой квартире был дворник, капитан милиции в отставке - с ним здоровались, а о том, чтобы пройти в подъезд несанкционированно - и речи не могло быть... Лыжник он был....

выжить и поесть захочешь и уборщиком пойдешь и несколько работ совмещать будешь

Ну когда до пенсии дожить надо где-то, а на порядочную работу не берут.. . Я лично в садике 4 месяца дворником работала, потому что ребенку в садик надо было.

ну а кто они по вашему?

Зима. Россия. 30-е годы. Голод. Мороз -30. По двору бежит бедно одетый мальчик с охапкой хвороста, за ним несется дворник в шапке и телогрейке.
Мальчик бежит и думает: «Нет, ну так решительно нельзя. Я из хорошей семьи, я хочу учиться, саморазвиваться. Хочу, в конце концов, быть, как мой любимый писатель Эрнест Хэмингуэй — мужественным, сильным… На пляжах Кубы ловить рыбу. А не от дворников в этом городе убегать» .
Куба. Жара. Эрнест Хэмингуэй, действительно, мужественный и сильный, сидит на пляже и пьет из горла ром, окруженный жаркими кубинками. Хэмингуэй думает: «Нет, это — не жизнь. Никакого героизма тут нет. Народу ничего не нужно, 24 часа в сутки жара, мозги плавятся, женщины толстые. Вот, быть бы сейчас в прохладном Париже с моим другом Андре Моруа — мы бы с ним выпили хорошего французского вина, зажгли бы камин и проговорили бы до ночи о вечном» .
Париж. Прохладно, неделю льет дождь. Андре Моруа сидит в своей мансарде, выпивает третью бутылку коньяка, в постели дремлют две парижанки. Моруа чертыхается и говорит: «Нет, это не жизнь. Это декаданс какой-то. Симуляция. Вот, был бы я сейчас в холодном Воронеже, нашел бы своего друга, великого писателя Андрея Платонова, мы бы с ним сразу бы по сто грамм настоящей русской водки, и сразу бы были ближе к вечности… Вот это — жизнь. »
Воронеж. Зима. Мороз. Голод. Андрей Платонов, в шапке и телогрейке, несется по воронежскому двору за мальчиком и думает: «Б**! Догоню, убью нах!!!!».