Какие вы любите читать книжки?

Я люблю романы про одиночество. Одна из любимых книг "мне тебя обещали" Эльчин Сафарли. Советую прочитать всем. В ней рассказывается про мужчину, который одинок. Его окружают друзья, его сестра, коллеги по работе, но в душе он одинок. У него умерла беременная жена у него на глазах. Он тяжело это переживает.
вот отрывок из книги :
В материнских объятиях малышка перестает плакать. Обхватывает крошечной ручкой ми-
зинец, закрывает глаза. Она прислушивается к маленькому сердцу. Бьется. Короткие тревожные
удары. Врач сказала, что надежды нет, легкие отказывают. Медицина бессильна, медицина не
знает, не умеет. «Два дня. В лучшем случае» . Она со скандалом забрала ребенка из больницы,
подписав все мыслимые бумаги. Она берет за себя ответственность – ну а кто же еще? Кому, если не ей жить с этим? Будто врачи обещали вернуть малышку к жизни, а она, неразумная мать,
лишала дочь шанса дышать дальше. Во всех больницах города говорят о пустых надеждах.
«Поймите, женщина, если вы ее заберете, она сразу умрет» . Ребенок должен быть с матерью,
даже если следующий шаг – неизвестность. Люди дышат иллюзиями. Абсолютно все. Путают
иллюзии с надеждами. Иллюзии – воздушные змеи, запускаемые в небо будущего. Рано или
поздно их унесет ветром.

Она не занимает даже четверти скамейки – исхудавшая, изможденная, испепеленная. Что
внутри? Ничего. Вроде теряешь самое главное, вроде конец, вроде последняя точка. Где бунт,
истерики, терзания? Такое в кино показывают, когда героиня плачет над мертвым телом героя.
Первый кадр – слезы на глазах крупным планом, второй – план сверху, когда героиня бьется в
отчаянии над телом усопшего, а вокруг свет сквозь пыль и руины завершившихся боевых действий. Может, сюжеты и берутся из жизни, но не из этой точно.

Она смотрит в лицо реальности, абсолютно ничего не чувствует. Нет ни уныния, ни сожаления. Вообще ничего. Затихли страхи. Все последние месяцы прошли в непрекращающейся
борьбе. Не складывала руки, верила в чудеса, подпитывала в себе надежду. Успокаивалась мыслью, что, преодолевая страдания, приближается к новому счастью. Все напрасно. Теперь она
один на один с собственным концом. Во дворике рядом с больницей. В старомодном однобортном плаще, в туфлях со стертыми каблуками, держит в руках ребенка, завернутого в бордово-белое одеяло.

Вдоль больничного забора бегут прохожие, многие из них улыбаются лету, высокому небу
и пережитым, оставленным в прошлом, диагнозам. Она не испытывает ни злости, ни зависти.
Мысленно ставит себя на их место. Ведь у нее все могло бы быть иначе. Она тоже могла бы до-
биться нужного, теплого, простого и понятного человеческого счастья – уютных вечеров, семейных походов в кино, наряжать елку задолго, за два месяца, до Нового года и смеяться над разбитыми шарами. Так могло бы случиться – то есть это было возможно, но сейчас уже нет.
Встает со скамейки, идет неуверенным шагом в сторону подземки. На улице дети-
попрошайки. Смуглые, лохматые, грязные. К ней пристает девочка с глазами, как черная смородина. Белые зубы, торчащие из-под засаленных волос уши. «Я есть хочу. Тетя, дай денег! » Девочка, скорее всего, врет – у женщины, чуть поодаль продающей семечки, такие же смородиновые глаза. Но она сама мать, она вытаскивает из кармана плаща все мятые купюры, отдает
попрошайке.

Вдруг, встав на эскалатор, она чувствует, что сердце ее задремавшей малышки замерло.
Останавливается, целует дочь в губы. Холодные, дыхания нет. Ее глаза мертвеют. Она механически доходит до полупустой платформы, час пик давно закончился. Из тоннеля несется поезд.
Шум приближающегося состава. Шаг вперед. В противовес внутренней пустоте.