Что изменилось в культуре Ливонии в польский период?

История Ливонии может быть разделена на три крупных периода. Первый — со времени утверждения здесь немцев до 1562 г. , когда основанная немцами орденская организация Л. пала; в этот период все 3 провинции составляли одно политическое целое. 2-й период — до 1710 г. , когда Лифляндия находилась под властью сначала Польши (1562-1625), а затем Швеции (1625-1710), Эстляндия — под властью одной Швеции, Курляндия — под властью Польши. 3-ий период — с начала XVIII ст. до настоящего времени: эпоха русского владычества, в Курляндии юридически установленного в 1795 г.
В 1561 году став частью Речи Посполитой под названием Инфлянтского (то есть Ливонского) княжества, Латгалия стала поприщем для католической контрреформации.

Местной немецкой и онемеченной латгальской знати, поторопившейся принять лютеранство, пришлось вернуться в веру отцов, если она не хотела стать врагом польского короля-католика, мало-помалу принимать польский язык и польско-иезуитскую культуру.

Что до простых людей, то они в бесконечных войнах, предшествовавших разделу Ливонии, совершенно одичали, скрываясь в лесах и, по свидетельству первых иезуитов, прибывших в Латгалию, поклонялись дубам и липам, подобно предкам-язычникам.

Новое воинство Христово не отличалось численностью. В лучшие для иезуитов годы в Латгалии их количество не превышало двадцати. Монахов других орденов, вместе взятых, — доминиканцев, лазаристов, бернардинцев, сестер милосердия — тоже было около двух десятков.

Этими скромными силами за неполное столетие латгальское население было обучено грамоте, вновь приобщено к католической культуре.
Секрет плодотворной деятельности воинства Игнатия Лойолы заключался не только в исключительной приверженности иезуитских патеров своему делу. Их время совпало с новой эпохой географических, научных и технических открытий, сказочно расцветшего искусства Возрождения.

Весь этот арсенал средств они употребляли для утверждения христианских идеалов прошлых столетий. В этом их фантастические успехи, с одной стороны, и печальный итог деятельности — с другой. По большому счету несовместимыми оказались две философии бытия — средневековое отречение человека от самого себя и прославление человека как богоподобного центра всего сущего — в мышлении Ренессанса.

Политическая роль этого и других орденов не исследуется историками художественной культуры, поэтому мы отсылаем заинтересованного читателя к специальным исследованиям. Что до истории культуры края, то не бесполезно знать, что вплоть до начала XX века в Латгалии был только один источник образованности и знания — церковь.

Иными словами, перед нами слепок европейского средневековья, где всякое знание выходило из стен церковных школ, университетов и монастырей. Других очагов образованности не существовало. Если человек обнаруживал способности к наукам, путь был один — в монастырь, духовную семинарию. Первые латгальские книжники и литераторы, собиратели фольклора, общественные деятели и ученые «по должности» были священнослужителями.