Те, кто читал Петр 1, помогите пожалуйста с вопросом.

Какую роль в данном эпизоде играет описание пейзажа? Перечислите художественные средства, с помощью которых достигается создание подобного фона.

Каким предстает Петр в данной сцене?

Охарактеризуйте речь Петра.

Какую роль данный эпизод играет в тексе? Приятным ветром наполняло четыре больших прямых паруса на грот- и фок-мачтах и два прямых носовых – на конце длинного бушприта… Чуть навалившись на левый борт, корабль «Святой Георгий» скользил по весеннему солнечному, серому морю. Кое-где, окруженные пеной, виднелись хрупкие льдины. На громоздкой, как башня, корме вился бранденбургский флаг. Палуба корабля была чистая, вымытая, блестела начищенная медь. Веселая волна ударяла о дубового Нептуна, на носу под бушпритом взлетала радужной пылью.

Петр, Алексашка Меньшиков, Алеша Бровкин, Волков и хилый, с подстриженной бородой, большеголовый поп Битка – все одетые в немецкое, серого сукна, платье, в нитяных чулках и юфтовых башмаках с железными пряжками – сидели на свертках смоляных канатов, курили в трубках хороший табак.

Петр, положив локти на высоко задранные колени, веселый, добрый, говорил:

- Фридрих, курфюрст бранденбургский, к коему плывем в Кенигсберг, свой брат, - поглядите, как встретит… Мы ему вот как нужны… Живет в страхе: с одной стороны его шведы жмут, с другой – поляки… Мы это все уже разузнали. Будет просить у нас военного союзу – увидите, ребята.

- Это тоже мы подумаем, - сказал Алексашка.

Петр сплюнул в море, вытер конец трубки о рукав:

- То-то что нам этот союз ни к чему. Пруссия с турками воевать не будет. Но, ребята, в Кенигсберге не озорничайте – голову оторву… Чтоб о нас слава не пошла.

Поп Битка сказал с перепойной надтугой:

- Поведение наше всегда приличное, нечего грозить… А такого сану – курфюрст – не слыхивали.

Алексашка ответил:

- Пониже короля, повыше дюка – получается курфюрст. Но, кА-нечешно, у этого – страна разоренная, перебивается с хлеба на квас.

Алешка Бровкин слушал, разинув светлые глаза и безусый рот… Петр дунул ему в рот дымом. Алеша закашлялся. Засмеялись, стали пихать его под бока… Алеша сказал:

- Ну, чаво, чаво… Чай, все-таки боязно, вдруг это мы – и к ним.

На них, балующих среди канатов, с изумлением посматривал старый капитан, финн. Не верилось, чтобы один из этих веселых парней – московский царь… Но мало ли диковинного на свете…

С левого борта вдали плыли песчаные берега. Изредка виднелся парус. На запад за край уходил полный парусов корабль. Это было море викингов, ганзейских купцов, теперь – владения шведов. Клонилось солнце. «Святой Георгий» отдал шкоты и фордевиндом, мягко журча по волнам, плыл к длинной отмели, отделяющей от моря закрытый залив Фришгаф. Вырос маяк и низкие форты крепости Пиалу, охранявшей проход в залив. Подплыв, выстрелили из пушки, бросили якорь. Капитан просил москвитов к ужину.