Как и все поэты, Пастернак неоднократно задавался вопросом, что есть поэзия и каков смысл и цель творчества вообще. В ранних стихах творчество трактуется как подсознательный процесс. В соавторство с поэтом вступает вселенная (ст. «Определение поэзии» (1917), «Февраль. Достать чернил и плакать...») . Поэт живет не во времени — в вечности, поэтому может современникам задать вопрос: «Какое, милые, у нас / Тысячелетье во дворе? » Это была отчаянная бравада поэта, понимающего, что «в наши дни и воздух пахнет смертью: / Открыть окно — что жилы отворить» . Так же, как и его герой Живаго-Гамлет, поэт, на минуту остановившись в этом самоубийственном пути, идет к людям, чтобы испить чашу горя вместе с ними. Путь к людям — это путь к Богу. Чтение Завета открывает поэту глаза и очищает душу. Он «как от обморока ожил» . Поэзия, укрепленная верой, обращена к людям:
Мне к людям хочется, в толпу.. .
Я чувствую за них за всех,
Как будто побывал в их шкуре.
Я таю сам, как тает снег,
Я сам, как утро, брови хмурю.
Со мною люди без имен,
Деревья, дети, домоседы,
Я ими всеми побежден,
И только в том моя победа.
(«Рассвет» 1947)
http://5litra.ru/proizvedeniya/russian_classik/821-pasternak-boris-leonidovich.html