Пишу научную работу по роману Оскара Уайльда "Портрет Дориана Грея"

Я считаю, что прожигать свою жизнь на удовольствия , и быть равнодушным к горю других людей - бесчеловечно. Мне 53 года.

«Совесть — официальное название трусости»
Эту фразу на страницах романа произносит один из главных персонажей романа, лорд Генри Уоттон, Уайльдовский Мефистофель, Принц Парадокса. Можно ли согласиться с этим заявлением? Как и большинство остроумных афоризмов Уайльда, оно располагает к полемике, являясь отображением гедонистических взглядов писателя и его героя.С точки зрения гедониста, совестью прикрываются трусы и моралисты. Они оправдывают ею боязнь сделать что-то «не так», «неправильно». Она мешает им раскрыться как личностям и жить «полноценной жизнью», дышать полной грудью, стремиться к счастью и наслаждению. В этом случае память и совесть — ближайшие союзники, ведь так называемые «муки совести» тесно связаны с неприятными воспоминаниями. Дориана Грея мучила совесть (по большей части на первых порах его нравственного разложения). И зачем человеку такая обуза?Но если не смотреть через призму гедонизма, совесть — это якорь спасения, знак того, что еще не все потеряно. Совесть не дает склоняться ко злу, заставляет человека пересматривать свои поступки, бояться причинить боль другим. Совесть — это своего рода внутренний голос, светлый человек, борющийся с огромным и требовательным «ХОЧУ».В этом случае имеет место еще один парадокс Уайльда, озвученный лордом Уоттоном: «Лучший способ избавиться от искушения — это уступить ему». Как известно, новый гедонизм предполагает, что моральные принципы должны потесниться, если речь идет о наслаждении. Нравственность нередко заставляет бороться с собой, плыть против течения. Крайне трудно противостоять искушению, но альтернатива не слишком привлекательна. Поддаваясь ему, ты неизменно становишься на путь, основанный на принципе граблей: за первой уступкой всегда последует вторая.Совесть, нравственность... Что было бы, если бы человек лишился и того, и другого? Чем бы он отличался от животных, только с более возвышенными чувствами и обостренным ощущением эстетики? Получается, эти неудобные «излишества» делают человека высшим существом, способным на борьбу и подвиги, созданным, чтобы знать Бога...Незаменимый словарь Ожегова дает такое определение нравственности: «правила, определяющие поведение; духовные и душевные качества, необходимые человеку в обществе, а так же выполнение этих правил». Нравственность — это одухотворенность. Это вера, религия, или просто высокие, отличительные черты человека. Это нечто из той неуловимой, но исключительно значимой сферы, которая связана с человеческой душой. Лорд Генри сказал: «Душу лучше всего лечить ощущениями, а от ощущений лечит только душа». Другая фраза в романе гласит: «Душа у человека есть, это что-то до ужаса реальное».Но что плохого в жизни согласно идеям нового гедонизма? Кто сказал, что принципы нравственности — единственно правильный путь? Почему бы не посвятить жизнь красоте и удовольствию, сделав ее яркой, богемной, фонтанирующей эмоциями?Человек создан с чувством прекрасного. Как физиологически, так и психологически он стремится к наслаждению, удовлетворению своих потребностей и желаний. Это естественно и понятно. Однако существует большой риск переступить ту зыбкую грань, где кончается приемлемое и, если так можно сказать, нормальное, и начинается то, что уже именуется грехом.Ты смотришь на своих хороших знакомых, творящих, что им в голову взбредет, лишь бы только не «законсервировать себя» и «жить на половину». Они не принимают религию и не понимают, почему им не следует жить в свое удовольствие, конечно, оставаясь при этом хорошими людьми и периодически творя добро. Что плохого в том, что ты пьешь, если тебе это нравится и если так делают все? Во все эпохи человечества люди находили массу изощренных способов жизни в свое удовольствие. Может, эта самая нравственность — слишком абстрактное и устаревшее понятие? Должен ли человек лишать себя радостей жизни только потому, что это, видите ли, безнравственно?