Игра в бисер. Ловушка Борхеса.

Question

ЛОВУШКА БОХЕСА

Мне кажется, нам не уйти далеко,
Похоже, что мы взаперти.
У каждого есть свой город и дом,
И мы пойманы в этой сети;

ЧЕТЫРЕ ЦИКЛА

Историй всего четыре. Одна, самая старая – об укрепленном городе, который штурмуют и обороняют герои. Защитники знают, что город обречен мечу и огню, а сопротивление бесполезно; самый прославленный из завоевателей, Ахилл, знает, что обречен погибнуть, не дожив до победы. Века принесли в сюжет элементы волшебства. Так, стали считать, что Елена, ради которой погибали армии, была прекрасным облаком, виденьем; призраком был и громадный пустотелый конь, укрывший ахейцев. Гомеру доведется пересказать эту легенду не первым; от поэта четырнадцатого века останется строка, пришедшая мне на память:
«The borgh brittened and brent to brondes and askes» Эта строка на средневековом английском языке значит приблизительно следующее: «Крепость, павшая и стертая до пламени и пепла». Она – из замечательной аллитерационной поэмы «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь», которая сохраняет первобытную музыку саксонской речи, хотя и создана через несколько веков после завоевания Англии под предводительством Вильяльма Незаконнорожденного. Данте Габриэль Россетти, вероятно, представит, что судьба Трои решилась уже в тот миг, когда Парис воспылал страстью к Елене; Йитс предпочтет мгновение, когда Леда сплетается с Богом, принявшим образ лебедя.

А что литература говорит об этом? (о первой истории)

Ирина Свирина · Accepted Answer

Дневник Тани Савичевой (23 января1930 — 1 июля 1944) : 
 
«28 декабря 1941 года. Женя умерла в 12.00 утра 1941 года» . 
 «Бабушка умерла 25 января в 3 часа 1942 г.» . 
 «Лека умер 17 марта в 5 часов утра. 1942 г.» . 
 «Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа ночи. 1942 год» . 
 «Дядя Леша, 10 мая в 4 часа дня. 1942 год» . 
 «Мама – 13 мая в 7 часов 30 минут утра. 1942 г. » 
 «Савичевы умерли» . «Умерли все» . 
«Осталась одна Таня».

Камилла Кязимли · Answer

"Долго Троя в положении осадном 
Оставалась неприступною твердыней, 
Но троянцы не поверили Кассандре, - 
Троя, может быть, стояла б и поныне. 
 
Без умолку безумная девица 
Кричала: "Ясно вижу Трою павшей в прах! " 
Но ясновидцев - впрочем, как и очевидцев - 
Во все века сжигали люди на кострах. 
 
И в ночь, когда из чрева лошади на Трою 
Спустилась смерть, как и положено, крылата, 
Над избиваемой безумною толпою 
Кто-то крикнул: "Это ведьма виновата! " 
 
Без умолку безумная девица 
Кричала: "Ясно вижу Трою павшей в прах! " 
Но ясновидцев - впрочем, как и очевидцев - 
Во все века сжигали люди на кострах. 
 
И в эту ночь, и в эту кровь, и в эту смуту 
Когда сбылись все предсказания на славу, 
Толпа нашла бы подходящую минуту, 
Чтоб учинить свою привычную расправу. 
 
Без умолку безумная девица 
Кричала: "Ясно вижу Трою павшей в прах! " 
Но ясновидцев - впрочем, как и очевидцев - 
Во все века сжигали люди на кострах. 
 
А вот конец - хоть не трагичный, но досадный: 
Какой-то грек нашел Кассандрину обитель, - 
И начал пользоваться ей не как Кассандрой, 
А как простой и ненасытный победитель. 
 
Без устали безумная девица 
Кричала: "Ясно вижу Трою павшей в прах! " 
Но ясновидцев - впрочем, как и очевидцев - 
Во все века сжигали люди на кострах. " 
В. Высоцкий, "Песнь о Кассандре". 
 
****

Евгений Сазонов · Answer

...И вновь эти вечные трое 
Играют в преступную страсть, 
И вновь эти греки из Трои 
Стремятся Елену украсть!. . 
 
А сердце сжимается больно, 
Виски малярийно мокры — 
От этой игры треугольной, 
Безвыйгрышной этой игры. 
 
Развей мою смуту жалейкой, 
Где скрыты лады под корой, 
И спой — как под старой шинелькой 
Лежал сероглазый король. 
 
В беспамятстве дедовских кресел 
Глаза я закрою, и вот — 
Из рыжей Бразилии крейсер 
В кисейную гавань плывёт. 
 
А гавань созвездия множит, 
А тучи -летучей грядой.. . 
Но век не вмешаться не может, 
А норов у века крутой! 
 
Он судьбы смешает, как фанты, 
Ему ералаш по душе, — 
И вот он враля-лейтенанта 
Назначит морским атташе. 
 
На карте истории некто 
Возникнет, подобный мазку, 
И правнук лилового негра 
За займом приедет в Москву. 
 
И всё ему даст непременно 
Тот некто, который никто, 
И тихая пани Ирена 
Наденет на негра пальто. 
 
И так этот мир разутюжен, 
Что чёрта ли нам на рожон? ! 
Нам ужин прощальный — не ужин, 
А сто пятьдесят под боржом. 
 
А трое? Ну что же что трое! 
Им равное право дано. 
А Троя? — Разрушена Троя, 
И это известно давно. 
 
Всё предано праху и тлену, 
Ни дат не осталось, ни вех. 
А нашу Елену, Елену — 
Не греки украли, а век!

Александр · Answer

Судьбу Трои решал не Парис и не Елена. А скорее те "Ахиллы" которые знали, что умирать им, но шли и умирали: "Наступление, наступление, - подумал Серпилин, когда, простившись с Мартыненко, пошел по окопу дальше. - Одно дело - с нетерпением ждать его, планируя в армейском или дивизионном масштабе, а другое дело - вот так ждать, как солдаты ждут. Закончилась артподготовка - вылез и пошел, а не пойдешь, прижмешься к земле под пулями, вот и не будет никакого наступления. И "вперед" некому кричать, кроме самого себя. А что кого-то во время первой же атаки убьют, или тебя, или другого, - это у начальства уже запланировано, и солдат знает, что запланировано, что без этого не обойдется. Знает, а все же спрашивает: когда фрица к ногтю? "

Вячеслав Малышев · Answer

За то, что я руки твои не сумел удержать, 
За то, что я предал соленые нежные губы, 
Я должен рассвета в дремучем Акрополе ждать. 
Как я ненавижу пахучие, древние срубы! 
 
Ахейские мужи во тьме снаряжают коня, 
Зубчатыми пилами в стены вгрызаются крепко, 
Никак не уляжется крови сухая возня, 
И нет для тебя ни названья, ни звука, ни слепка. 
 
Как мог я подумать, что ты возвратишься, как смел? 
Зачем преждевременно я от тебя оторвался? 
Еще не рассеялся мрак и петух не пропел, 
Еще в древесину горячий топор не врезался. 
 
Прозрачной слезой на стенах проступила смола, 
И чувствует город свои деревянные ребра, 
Но хлынула к лестницам кровь и на приступ пошла, 
И трижды приснился мужам соблазнительный образ. 
 
Где милая Троя? Где царский, где девичий дом? 
Он будет разрушен, высокий Приамов скворешник. 
И падают стрелы сухим деревянным дождем, 
И стрелы другие растут на земле, как орешник. 
 
Последней звезды безболезненно гаснет укол, 
И серою ласточкой утро в окно постучится, 
И медленный день, как в соломе проснувшийся вол, 
На стогнах, шершавых от долгого сна, шевелится.