Вы знакомы со своими мотивами? А они с вами?
Сомнение – источник всякой мысли, и вот сегодня закралось мне в душу сомнение, и спросило:
- Отчего это мы, люди, считаем сомнения закрадывающимися, почему они видятся нам крадущимися, словно крадущими, и отчего бы нам не радоваться сомнению, как гостю, как долгожданному старому другу, который так долго не ходил, и вот пришел, и принес подарок: мысль.
Сомнение – враг или друг? Друг. Конечно же, друг. Нет, враг! Конечно же, враг! Или друг?. .
Аврамические религии, собственно, основаны на предположении, что человек может по своему выбору менять свою сущность, и, сделав этот выбор, перед собой имеет уже куда как более простую задачу верности – претерпеть до конца. Теперь дело за малым: преодолеть, не меняя выбора, дистанцию, умереть и по факту завершения жизни получить загробный бонус. Казалось бы, простое дело – сделать выбор. Итак, за дело!
Но только мы решили взяться за дело, мы обнаруживаем, что браться не за что. Никакого дела нет, и вообще нет плана, нет пронумерованных действий, нет инструментов и инструкций. Например, нам говорят, что следует выбрать добро. Очень хорошо. Я согласен. Но согласие с тем, что надо выбрать добро, не может быть выбором добра. Это только в ресторане выбор утки по-пекински означает, что ты ее получишь, только подожди. И тем не менее, многие, (да что там, все! ) считают, что согласия: «хорошо быть хорошим, плохо быть плохим» , - вполне достаточно. Какая крупная победа интеллекта. Выбор добра требует действий, однако.
Религии недовольны поверхностной моральностью, поскольку уже заметили: поверхностно морален всякий, и федот и яков, т. к. каждый находит себе оправдание, но зло продолжает существовать. Следовательно, зло находится не на поверхности. Где же? Источник зла следует искать под поверхностью, в мотивах, то есть, в причинах причин! И вот тут мы сталкиваемся с проблемой просто таки квантовой физики: результат наблюдения зависит от наблюдателя.
Первое же предположение заводит нас в тупик. Среди мотивов мы должны отыскать добрые и злые, а затем до конца жизни игнорировать злые. То есть, чтобы сделать нравственный выбор, нам надо запомнить ощущение злого мотива Z, а потом всякий раз, когда мы почувствуем ощущение Y и сравним с тем, что уже запомнили, отказывать ему в праве на реализацию на основании того, что Y = Z. Например, всякий раз, когда тебе хочется положить палец в пасть зевающему коту, ты должен сказать себе: «Больше никогда! » И бороться с искушением. Через сто побед искушение отступит, и дьявол заскрежещет зубами: «Твердый орешек! Ладно, посмотрим, как ты устоишь перед соблазном пугать кота пылесосом! »
На самом деле никто из нас не знает, что это такое – мотивы. Некоторые из нас даже полагают, что мотивы не что, а кто: демоны, элементалы, интервенции нечистого духа. Впрочем, иногда - это посещения доброго духа. Трудно, если вообще возможно, определить доброкачественность мотива. Мотивом, преодолевающим скупость пассажира, может стать вероятность, что ему достанется счастливый билетик. Должны ли мы запомнить этот мотив как стимул добра? Мотивом, ведущим к пьянству студента, может оказаться представление о мешке пустых бутылок, которые он сдаст за своих товарищей и хитроумно разбогатеет за их счет. Должны ли мы признать желание утилизировать бутылки злом? Иногда вообще трудно определить злокачественность мотива. Что заставляет человека заботиться о природе: высшее побуждение любви ко всему живому или то, что в мусоре вообще интересно покопаться? Мусор ничей, его может обрести каждый. Мусор становится собственностью первого, кто заявляет на него права. Так что проявляет себя в заботах экологов: любовь к природе или скрытый мотив стяжательства?
******************************************************************************************
Коммунизм в России столкнулся с этической проблемой сразу, как только попытался обрести отчетливые формы морального кодекса. «Непримиримость к карьеризму, стяжательству» - но и карьеризм, и стяжательство только абстракции. Карьеризм – это мотив, который мы приписываем людям, чье служебное развитие нам не нравится. А стяжательство – мотив опять же неприятных нам людей, накопивших имущества больше, чем они заслуживают. Стяжательство – это только ругательство. Слово. Если существует что-то, соответствующее слову «стяжательство» , то это либо вещество, либо энергия. Если это психическая энергия, то она должна как-то ощущаться. Но энергия не может ощущаться, пока не превращается в работу. Чтобы почувствовать стяжательство хотя бы на одну секунду, надо быть стяжателем хотя бы одну секунду. В этой связи как-то сам собой возникает глуповатый вопрос: а как Христос узнал о существовании грехов, тем более, как он смог исследовать их природу, если сам не совершал ни одного?
*************************************************************************************************
Следовательно, быть хорошим – значит, ощущать набеги плохих мотивов и отражать их на стадии намерения. Такова отрицательная задача. Положительная же состоит в том, чтобы поднимать паруса при первом же дуновении доброго ветра. Постоянный анализ мотивов? Простите, чтобы проанализировать все мотивы жизни, нужна, по крайней мере, еще одна жизнь. А так как анализ мотива возможен только после возникновения мотива, мотивы имеют преимущество первого хода. Мотив всегда выигрывает темп. Анализ постоянно запаздывает, к тому же, он медленнее рефлексов. Все моральные учителя имели слишком много свободного времени. Их учения бесполезны для людей, не имеющих свободного времени. Их учения, видимо, бесполезны даже для них самих, когда у них нет привычного для них свободного времени.
Все, чему могла бы научить человека этика, это правилам любезности. Мотивы она не изменит. Поэтому не надо бороться за глубинное торжество добра. Давайте бороться за торжество добра поверхностное, за любезность между народами! За трезвый мир и безалкогольную дружбу, ведь, в конечном счете, мы перекладываем на алкоголь работу, которую должны, если по-честному, переложить на себя.
Не надо бороться против воров и стяжателей. Не надо призывать справедливость и возвышать свой голос против нечестности. Люди нечестны, вороваты, завистливы и любят деньги больше, чем друг друга. И мы с этим никогда и ничего не сможем сделать. Заповедь новую даю вам: будьте любезны и делайте, что хотите.
Правда, некоторым из нас иногда приходят какие-то странные по составу мотивы, возможно, того же свойства, что и мотивы написать на заборе слово «лох» . То ли по причине внутреннего шкодства, то ли по причине внешней эманации бога шалости, философу кажется, что наши мотивы – только условные программы условно запрограммированных программистов. Нам вовсе ни к чему столько барахла, денег, еды, столько законов, условностей и страхов. Иногда, и это пугает меня, я замечаю, как в притчах Христа мне подмигивает озорной Локки.