Что имела в виду поэтесса Б. Ахмадулина, назвавшая Цветаеву "трагическим баловнем 20 века"?

Личная и творческая судьба М. Цветаевой на протяжении многих лет
находилась в центре пристального внимания Ахмадулиной.
Уже в позднем своем эссе "Божьей милостью"о Цветаевой "
Ахмадуллина напишет: "ее имя, все, что названо этим именем, вынуждают
нас к особенному стеснению сердца, к особенной спертости воздуха в горле",
в цветаевской же судьбе она отметит "исполнение жизненной трагедии",
"воплощение каждого мига этой трагедии".

Каждый день судьбу благодарю. .
Каждый вечер подвожу итоги. .
Не сверяюсь по календарю. .
Дорожу сегодня очень многим.. .

Все закономерно и светло. .
Все зачем-то было очень кстати. .
То. . что опалило – не сожгло. .
То. . что было болью. . стало статью.. .
(М. Цветаева)

"Судьба Цветаевой совершенна дважды, - говорила Белла Ахмадулина
безукоризненное исполнение жизненной трагедии и безукоризненное
воплощение каждого мига этой трагедии, воплощение в то, что стало
блаженством для нас. И в этом смысле нам остается считать судьбу
Цветаевой счастливейшей в истории нашей словесности, потому что
редко кому дано так воплотить все, что даровано в идеале человечеству,
а в нашем случае ей одной – Марине Цветаевой.
Еще учтем, что она была не нам чета. Она была вождь своей судьбы, и
воинство ее ума и духа следовало за этим вождем.. . "

"...Я живу, как другие танцуют: до упоения – до головокружения – до тошноты!
Я знаю, кто я: Танцовщица Души.

19-ый год – в быту – меня ничему не научил: ни бережливости, ни воздержанию.
Хлеб я так же легко беру – ем – отдаю, как если бы он стоил 2 коп. (сейчас 200 р.) ,
а кофе и чай я всегда пила без сахара.

Я от природы не терплю запасов. Или съем, или отдам.

Победить старость – как сейчас – молодость – мне поможет – Ирония.

Москва 19-го года ничему не удивляется: мне самое время жить.

Я так мало женщина, что ни разу, ни разу мне в голову не пришло, что
от голода и холода зимы 19-го года есть иное средство, чем продажа
на рынке.

Ничто не может быть больше радости, с которой я бросаю тетрадку для
человека, если не радость, с которой я бросаю человека для тетрадки.

Лицемерия, - вот чего во мне не хватает.

Найду ли я когда-нибудь человека, который настолько полюбит меня, что даст
мне цианистого кали, и настолько узнает меня, что поймет, будет убежден, что
я никогда не пущу его в ход раньше сроку. – И потому, дав, будет спать спокойно.

Словно теплая слеза,
Капля капнула в глаза.
Там, в небесной вышине
Кто-то плачет обо мне.
(Быль. – Вчера, на улице. )

«Я буду любить тебя все лето» , - это звучит куда убедительней, чем «всю жизнь»
и – главное – куда дольше!

Все мое отношение к людям – весь разлет моего маятника – между: желанием
все оправдать – и требованием быть во всем оправданной.

Я рождена для удовольствий света, дружбы нескольких избранных друзей и единственной чудесной любви некоего благородного господина, прекрасного
обликом
и высокого духом.
- Тешу себя глупостями!

Почему я так глубоко-беспомощна во всем, что другим так легко? –
Найти чей-нибудь дом, взять билет на вокзале, выкроить – по готовой
выкройке – детскую рубашечку.
Определенная атрофия какой-то части мозга.
О, как я издали чую то, чего не могу – и какой у меня тогда кроткий – от
неизбежности – голос!

Я, кажется, требую, чтобы меня сейчас любили, как будут любить через сто лет.
Так же безнадежно, как требовать деньги в счет очень верного! но через сто лет! – наследства. И требовать не у того, кто оставит, а у других. И гарантией выставлять
свою уверенность. Соответствие полное.. .

И самое обидное, что я ведь знаю, как меня будут любить через 100 лет!

Марина Цветаева. Записные книжки.
(фрагменты записей, с 1915 по 1920 год)