субъективные предпосылки октябрьской революции 1917 года

Вопрос о причинах русской революции относится к числу не только наиболее важных, но и к числу наиболее сложных. Сложных уже потому, что для ответа на него требуется определиться, считать ли революцию 1917 г. единым историческим процессом? Или более верно говорить о двух самостоятельных революциях: февральской и октябрьской? Тем более что существует несколько точек зрения на то, что следует понимать под термином “революция”. То ли это разворачивающееся во времени событие, то ли переход от одного типа общества к другому, то ли переход власти от одной социальной силы к другой. Словом, единства в подходах сегодня нет, хотя большинство историков в наши дни пишут всё же о единой революции 1917 года.
Где же выход?
Ясно, что Октябрь от Февраля не был отгорожен непроходимой стеной, более того, он органически вытекал из него. Но столь же не правомерно и затушёвывать те коренные отличия, которые существуют между Октябрём и Февралём, ведь именно Октябрь выводит русскую революцию 1917 г. на уровень Великих революций, и более того — делает её величайшей революцией в истории человечества. Февраль же по своему характеру и значению не выходит за рамки многих революций того времени.
Всё это заставляет вопрос об определении временных рамок и хронологии русской революции решать комплексно, учитывая все известные сегодня подходы к определению понятия революции. В этом случае русскую революцию 1917 г. следует воспринимать как единое историческое явление, точнее единый исторический процесс. При этом, однако, в ней отчётливо выделяются два разных и по характеру, и по глубине, и по движущим силам этапа. Важность этик этапов для характеристики самого процесса столь велика, что при взгляде на события 1917 г. с точки зрения формационного развития человечества, о них следует говорить как о самостоятельных революциях: и в феврале, и в октябре 1917 г. сменились не только господствующие политические силы, но и тип государства, и вектор исторического развития, и господствующий класс.
Соответственно, говоря о причинах и предпосылках революции, следует вести разговор, во-первых, о причинах и предпосылках русской революции 1917 г. в целом, во-вторых, о причинах и предпосылках каждого её этапа в отдельности. При этом под предпосылками следует понимать то, что делало те или иные события возможными, а под причинами — то, что делало их неизбежным. В противном случае можно повторить ошибку эсеровских теоретиков, в частности Чернова, которые путали внешние проявления кризиса социальной системы с пружинами развития революции.
Что даёт такой, комплексный метод с научной точки зрения? Во-первых, он позволяет рассмотреть революцию 1917 г. во всём многообразии её проявлений. Во-вторых, сразу становится видно какие же задачи стояли перед ней и были ли они решены в феврале? Если да — то на сколько. Если нет, — то сказалось ли это на созревании следующего этапа революции? Наконец, можно разобраться с вопросом, что же определило радикализм и глубину этого второго, октябрьского этапа революции: только нерешенность общих задач, стоявших перед страной, или ещё и какие-то другие, специфические именно для Октября факторы?
Поднимая проблему причин и предпосылок революции наиболее просто разобраться с той её частью, которая касается неизбежности революции в целом. Что Россия в начале ХХ в. стояла на пороге перемен мало кто отрицал уже в те годы. Не много желающих оспорить созревание в стране предпосылок свержения самодержавия и сегодня.
Полностью

верх не хочет, низ не может.

Если вас интересуют именно субъективные причины, то в первую очередь бесцветная личность Николая. По выражению военного историка полковника Драгомирова: " На престоле СИДЕТЬ годен, но стоять во главе России НЕСПОСОБЕН".