Где и когда в трех соседних королевствах правили короли-тезки?

Случалось это на Пиренейском полуострове, и не раз. Впервые — в конце XII в. В 1158 г. на кастильский престол вступил Аль-фонсо VIII (1158—1214), прославивший свое имя битвой при Лас-Навас-де-Толоса: он собрал под свои знамена воинов христианских королей Испании и даже из-за Пиренеев и разбил соединенное войско мусульманских правителей, после этого сражения отвоевание юга полуострова было уже только делом времени — ближайшего полустолетия. Через четыре года после его воцарения на арагонский престол взошел Альфонсо II (1162—1196). Он был первым королем, кто объединил земли Арагона и Каталонии; отныне это было единое государство. И в это же время в Португалии правил Афонсу I (португальский вариант того же имени) , при котором Португалия из графства превратилась в королевство, стала независимой от Кастилии и вассалом Рима; Афонсу I совершил важнейшие завоевания: вместе с крестоносцами в 1147 г. отвоевал Лиссабон, будущую столицу Португалии, и значительную часть центральной Португалии.
Та же ситуация повторилась в XIV в. , когда на всех трех престолах оказались короли, названные в честь апостола Петра. В Португалии правил Педру Справедливый (1357—1367), которого иногда за крутой нрав называли также Суровым или Жестоким. В Кастилии на троне оказался Педро I, и вот ему-то его прозвище Жестокий подходило вполне: за годы своего правления (1350—1369) он казнил столько знати, в том числе и своего сводного брата, и горожан, был так несправедлив и коварен, что, когда его убил его другой сводный брат Энрике, немногие протестовали против этого. Большинство посчитало это тираноубийством: ведь если король — голова королевства — ведет себя неправедно, это навлекает на всех подданных гнев Божий и неблагополучие. Третьим был Педро IV Церемонный, король Арагона (1336—1387). Жестокий XIV в. и из него выковал коварного и жестокого правителя; он был во многом похож на своего кастильского «коллегу» , но более сдержан и лицемерен и был очень требователен к соблюдению этикета, что не помешало ему предательски убить короля Майорки и присоединить этот остров к Арагону.

С XI века наиболее рациональные умы начали добавлять к именам королей-тёзок числительное, означающее их номер по порядку наследования. Уже Адемар Шабанский говорил, что Оттону второму унаследовал его сын Оттон, третий из носящих это имя. Ламбер Сент-Омерский упоминал Дагоберта Второго, Ригор — Дагоберта Первого. Но это средство долгое время применялось лишь эпизодически. Вероятно, во Франции более часто начал применять его в 1275 году, и приблизительно в то же время — в Испании.

Однако нумерация королей, носящих одно и то же имя, требует учёности и отражает политические пристрастия. Поэтому неудивительны расхождения между авторами. Во Франции старший сын Людовика VI, Филипп, был приобщен к королевской власти в 1129 году, но умер, так и не став единовластным правителем; некоторые авторы его в счет не включают, а некоторые включают. И так во многих случаях. До самого конца Средневековья нумерация королей не вполне установилось, оставались противоречия. Впрочем, это средство было самым эффективным из тех, что изобрели средневековые историки для прояснения своих перечней.

С политической точки зрения, нумерация меровингских, каролингских и капетингских королей-соименников была в XIII веке таким простым средством продемонстрировать преемственность французской власти, что была предпринята попытка пронумеровать вообще всех королей. Однако, пишет Гене, “списки меровингских королей и королей конца IX и X века настолько различались у разных авторов, что общую для всех нумерацию было невозможно установить, и она не столько проясняла положение вещей, сколько запутывала его.. . Историки очень скоро отказались от этого опасного козыря”.

В 1454 году Томас Рудборн, исходя из имен и дат, которые давал ему перечень римских императоров, после долгих рассуждений поставил под вопрос существование короля Артура. Гальфрид Монмутский, объяснял он, говорит, что Артур победил императора Луция. Но Артур, как утверждает сам же Гальфрид Монмутский, стал королем в 515 году, в пятнадцать лет, и царствовал до своей смерти, последовавшей в 542 году. В этот период императорами были Юстин и Юстиниан, и не было никакого императора по имени Луций. С другой стороны, Гальфрид говорит, что император Лев доверил Галлию некоему Фроллону, которого Артур победил и убил. Но из хроники De Romanorumimperataribus (которую Томас приписывал перу Ива Шартрского) известно, что Лев Великий стал императором в 450 году, в момент, когда Артура еще даже не было на свете. Лев II стал императором в 468 году, тоже до рождения Артура. А Лев III стал императором только в 708 году, когда Артур уже давно умер.

На 395 год до Рождества Xристова, при Карле VIII историк зафиксировал основание Лютеции, будущего Парижа. В этом случае за критику, опять на основе исследования дат, взялся Робер Гаген. Он доказал, что его незадачливый предшественник, “недостаточно зная время и вещи”, “впал в двойную ошибку”. Робер Гене пишет об этом:

“И когда, вооружась знанием дат, Томас Рудборн поколебал миф об Артуре, а Робер Гаген миф о троянцах, они не были хорошими учениками итальянцев эпохи Возрождения, потому что эти последние, отойдя от средневековой традиции и приняв за образец латинских классиков, больше заботились о хорошем изложении, чем о точных датах. Они были прямыми наследниками средневековой науки, великим делом которой, несомненно, было овладение временем”.

Из того, что мы только что прочитали, можно сделать простой вывод: к услугам желающих написать историю существовали хроники на любой вкус, размер и цвет. По указанию любого принца или герцога писалось то, что ему было нужно.

Власть принца укреплялась тем, что он происходил — или был убежден, что происходил, — из древнего и прославленного правящего рода. Например, на всем пространстве к северу от Альп, где простиралось владычество Каролингов, таким родом был как раз род Каролингов, — никто не сомневался, что они произошли от Меровингов, а те, понятное дело, восходили к троянским царям...