что за двойные мысли в романе"идиот"достоевского?

Келлер просит прощение у Мышкина, как тот его прощает- тут же просит у него взаймы денег: Келлер находит в таком совпадение, перед князем- "двойные мысли".

Двойственность проявляется не только в сосуществовании в характере и личности князя взаимоисключающих качеств, но и в наличии у него «двоящихся» мыслей. Доказательством тому служат слова Мышкина в разговоре с Келлером: «Две мысли вместе сошлись, это очень часто случается. Со мной беспрерывно. Я, впрочем, думаю, что это нехорошо, и, знаете, Келлер, я в этом всего больше укоряю себя. Вы мне точно меня самого теперь рассказали. Мне даже случалось иногда думать, – продолжал князь очень серьезно, истинно и глубоко заинтересованный, – что и все люди так, так что я начал было и одобрять себя, потому что с этими двойными мыслями ужасно трудно бороться; я испытал»
Также в качестве примера двойственности натуры Мышкина отмечается в его имени удвоенная двусмысленность, выраженная в амбивалентных элементах имени: многократно повторяемый мотив смерти («лев», «мышь»), мотив нечистоты и бесовства («мышь»), мотив «ловли» (Лев Мышкин), подчеркнутый мотив «веры в разум», рационализм (Николаевич), мотив христианской ереси (Лев Николаевич), мотив неудачника-строителя храма Богородицы (Мышкин) и, наконец, мотив двусмысленной духовной природы («лев», «князь»).

Исследователь, А. Б. Галкин, пишет о двойственности образа князя Мышкина: «Положительно прекрасный человек» (выражение Достоевского) князь Мышкин корчится от беснования «дьявольской болезни» падучей. Если вдруг вспомнить опять, что князь Мышкин в подготовительных материалах к роману – князь Христос, то впечатление от такого сопоставления кажется невероятно зловещим. В болезни Мышкина, одним словом, заключена кощунственная двойственность или, иначе, двуликость: святость и телесное безобразие, красота Божьего лика и жуткая гримаса сатаны».

Мы видим, что главным элементом сюжета, наводящим многих исследователей на мысль о «двойничестве», демонизме князя является его состояние перед припадком эпилепсии. Это тем более удивительно, что существует множество психиатрических статей (например, доклад В. М. Бехтерева «Достоевский и художественная психопатология»), в которых констатируется абсолютная верность описания Достоевским состояния пациента, страдающего этим нервным заболеванием. Если следовать мнению Т. Касаткиной и других исследователей, то выходит, что все эти больные одержимы дьяволом, что, мягко говоря, представляется нелепым заявлением.

В заключение приведем слова Т. А. Касаткиной о главной, на ее взгляд, идее Достоевского: «Реально ли, возможно ли, чтобы Христос был всего-навсего «исторической личностью»? Возможно ли, чтобы Он не был Богом? Именно в романе «Идиот» Достоевский ответил себе окончательно на этот вопрос»

Таким образом, концепция умышленной подмены Достоевским евангельского Христа «двойственным» образом князя Мышкина, по мнению исследователей, является ответом писателя на Ренановскую теорию о том, что Христос – это всего лишь обычный человек, историческая личность. И ответ этот, судя по выводам литературоведов, отрицательный: своим романом Достоевский доказал невозможность теории Э. Ж. Ренана. Хотя здесь-то и возникает существенный вопрос: опроверг ли писатель эту теорию или же, напротив, подтвердил. Ведь если допустить мысль о том, что Достоевский сомневался в божественности Христа, а одним из доказательств его человеческой природы он видел неспособность изменить мир к лучшему, то князь Мышкин является прямым подтверждением, а не опровержением теории Ренана.

http://www.rusnauka.com/7_NITSB_2014/Philologia/7_162168.doc.htm

это двойственность личности Достоевского

одна мысль - пользоваться жизнью..
вторая мысль - это нечестно..
роман " Идиот".. в названии .. определение

Парадоксальное несоответствие, противоречие пронизывают образ изначально: Лев, но — Мышкин!.. Душевная гармония, способность быть счастливым и радоваться жизни, любовь к людям, общительность и — болезнь, постоянно подстерегающая героя, припадки эпилепсии, которые приносят не только «высочайшие минуты» сверхзнания, но и «отупение, душевный мрак, идиотизм». Уже первый портрет князя свидетельствует о несоответствиях и аномальности: лицо «приятное, тонкое и сухое, но бесцветное»; во взгляде глаз «было что-то тихое, но тяжелое, что-то полное того странного выражения, по которому некоторые угадывают с первого взгляда в субъекте падучую болезнь»; в одежде «все не по-русски» («что годилось и вполне удовлетворяло в Италии, то оказалось не совсем пригодным в России» — герой зябнет в вагоне поезда в хмурое утро, подъезжая к Петербургу). Даже если соглашаться с тезисом о решающей роли формулы «князь Христос» в построении образа Мышкина, нельзя обойти очевидное: в сочетании двух обозначений также заключено противоречие, слово князь снижает высокое имя Иисуса Христа.
Образ Мышкина строится на противоположностях, характер героя несет в себе растянутый диапазон возможностей, часто полярных. Это вообще свойственно центральным фигурам в пятикнижии Достоевского, в т. ч. и героям-бунтарям. Мышкин (повторим еще раз характеристику Вяч. Иванова) «и глупец, и мудрый провидец». Окружающие осознают, наблюдая за ним: «...вы таки совсем не так просты...», видят, что князь способен «насквозь прочитать» другого человека. Ипполит рассуждает: «Он или медик, или в самом деле необыкновенного ума и может очень многое угадывать». Но князь часто движим эмоциональными тяготениями и «ум сердца» ставит над головным умом. Душевное здоровье спорит в нем с подстерегающей его болезнью. Хрупкость, беззащитность ребенка сочетаются с упорством и мужеством: он, «человек не обидчивый», смиренно принимает пощечину Гани, но решительно вступается за Варю Иволгину, за Настасью Филипповну в Павловском воксале... Высказывания князя («Мир спасет красота», «Смирение есть страшная сила») цитируются наряду с прямыми формулировками самого писателя, но Мышкин и не сводится к своим высказываниям: в контексте целого они или оспариваются, или выдают свою частичность, декларативность, а то и ошибочность. Христианские взгляды героя на страницах неоднократно заявлены, но он не стесняется признаться, что он «материалист». Перепробовав целый ряд ролей в ходе действия — от каллиграфа, салонного рассказчика, философа-проповедника до конфидента и миллионера-филантропа, он ни к одной не прирос, ни в одну из них не уместился, так и остается вне определенных, застывших ролей.
http://www.fedordostoevsky.ru/works/lifetime/idiot/

преступление и наказание реалистичнее