если неделю квасится и никак не заквасится, то што еще можно добавить, чтобы доквасился? м?

Две пачки дрожжей... и побултыхать....

вспоминаю закваску мудрых людей, воспитавших нас.. их крутые маршруты.. .

Тогда же, немного раньше, в самом начале 60-х, случилась наша (в том же
качестве “гуманитарной молодежи”) встреча с Бахтиным. О ней я мог бы в
точности повторить то, что в 1928 г. Л. Я. записала о своих опоязовских
учителях: для меня это было “необыкновенно серьезным случаем жизни”.
“Люди не нашего времени” — так покойная Юдифь Матвеевна Каган назвала свою
статью-воспоминание о людях бахтинского круга, и прежде всего о своем отце,
Матвее Исаевиче Кагане. В статье приводится разговор Ахматовой с М. К.
Поливановым; о романе “Доктор Живаго” Ахматова говорила, что там ее время,
но она никого в романе не узнает. “Таких людей не было видно в
литературно-художественном обществе тех лет, они были незаметны среди
посетителей “Бродячей собаки” ...— объясняет М. К. Поливанов. — Легче
представить себе их где-то среди молодого окружения сборника “Вехи” или,
позднее, в том Невельском кружке, из которого вышли Юдина, Бахтин, Матвей
Каган <...> Почти все люди этого рода были уничтожены или прожили свою жизнь
очень незаметно... ”
В те же 20-е гг. люди бахтинского круга были не так заметны, и я помню, как
Лидия Яковлевна в разговоре удивлялась окружению Бахтина. А он, со своей
стороны, рассказывал, что со знаменитыми формалистами (“мэтрами”, как
называет их Л. Я. ) почти не был знаком и с их кругом никак не соприкасался.
Эпоха была разнослойная, и Бахтин и Гинзбург, когда я их узнал, были
наследниками-обломками очень разных умственных линий, принадлежавших к
существенно разным ее пластам, не просто разным, а в немалой мере друг другу
чуждым. Видимо, многое стояло за этим разобщением кругов — идейное,
философское, даже и политическое (но проводить здесь строгие линии трудно) .
Л. Я. в своем “Поколении на повороте” рассказывает, как в марте 17-го пришла
в гимназию с приколотым красным бантом, и классная дама не осмелилась
сделать ей замечание. Бахтин говорил Дувакину: “Я не приветствовал
Февральскую революцию. Более того, я, вернее, наш круг считали, что все это
кончится очень плохо, что неизбежно... ” Потом и его поворачивала суровая
эпоха, и он камуфлировал по-марксистски, а самый блестящий автор бахтинского
круга, Л. В. Пумпянский (Л. Я. упоминала о нем в беседе как о человеке
блестящем, но скользком) , сознательно перешел на исходе 20-х гг. на язык
марксистской социологии и даже, по полулегендарным рассказам, разослал
друзьям письма с сообщением о своем новом мировоззрении (об этом — в статье
Н. И. Николаева в недавно вышедшем замечательном томе Пумпянского) . Но
исходная закваска не переставала действовать при всех эволюциях и определяла
размежевание умственных линий и “кругов”. Можно заметить, что, если
представить себе эту линию размежевания, на ней окажется Достоевский — об
этом надо будет сказать еще дальше. Сергей Бочаров. Вспоминая Лидию Гинзбург «НЛО» 2001, №49

Как слово\ И как бессмертье его, \ Которые будут\ Пожарами пыхать. \ И смерть теперь -\ Подтвержденье того, \ Что жизнь -\ Из нее единственный выход. \ В садах и восстаньях\ Путь пролег, \ Веселой и грозной бурей\ Опетый. Павел Васильев 1933 ОДНА НОЧЬ\Поэма

шпирт ЦЕ2 аш5 и оаш не забудь