Оказавшись на сцене, Вы будете слушать режиссёра или доверитесь своему сердцу?

Здравствуй сцена и прощай
Трудно было убедить известного режиссера взять меня в свой спектакль на одну из ролей.
Увидев меня на пороге офиса, он размашисто указал рукой на дверь. Этого ему показалось мало, и маэстро сам решил помочь мне выйти вон. Стараясь вытолкать неугодного посетителя в дверь, он усердно пыхтел, не ожидая встретить в ответ столько творческого упорства. Восхищаясь неиссякаемой энергией, которую сейчас тратил на борьбу этот, уже немолодой, маленький, склонный к полноте человек, я мысленно завидовал тем прославленным артистам, что однажды получив его одобрение оказались на сцене.
Вот оно - неистовство духа! Вот она - борьба за чистоту идеалов!
Вернулся в реальность я в тот момент, когда стало ясно, что мы окончательно застряли в дверном проёме.
Уступив грубой силе, режиссер вынужден был меня принять. Он неряшливо поправил на голове жидкие вьющиеся лохмотья, бывшие когда-то безупречным газоном волос образцового комсомольца, после чего предложил войти, однако сразу предупредил, чтобы на многое я не рассчитывал.
Стараясь не обращать на меня внимания, он суетился, бегал по кабинету, перекладывал из одного места в другое папки с утверждёнными сценариями, непрерывно отвечал на телефонные звонки и в перерывах между разговорами мельком бросал на меня такой страшный взгляд, как будто видел перед собой того, кого я сам боюсь.
В кабинет постоянно забегала невоспитанная секретарша.
Это была беловолосая курица, с сумочкой через плечо, сделанной из кожи хищника, который при жизни, вероятно был не прочь полакомиться курятиной.
Именно сейчас ей требовалось в бухгалтерских отчётах получить, вот здесь подпись и поставить, вон там печать.
Пока маэстро возился с бланками, она бесстыдно наклонилась над письменным столом, намекая на то, что есть ещё пара личных документов, где печать нужно ставить губами.
Сейчас её документы, к нашему делу совсем не относились.
Режиссёр это понимал лучше меня. Бросалось в глаза то, что многие страницы их романа были давно уже прочитаны и теперь остались лишь закладки в некоторых интересных местах этой настольной книги.
Думаю, грудастая Анжела однажды напомнит ему о себе. Ведь глядя на неё, он даже не смотрит, что подписывает.
Вместе с тем, он не выглядел наивным романтиком, что будет долго гнать велосипед, потом бросит его, где-нибудь в поле, страстно желая набрать в охапку полевых цветов, таких же ранних и невинных, как первый школьный поцелуй.
Надув щёки, Маэстро всё ещё продолжал сопротивляться моему рвению на сцену, используя незнакомые театральные приёмы.
- Если хотите знать, вы не артист!
Эту фразу он будто бросил в меня, сопроводив бросок характерным движением руки.
Представляю, что ему ответила секретарша, когда он признавался ей в любви, таким же вот макаром помогая себе рукой?
- Если хотите знать, я Вас люблю! И замахнулся.
Так что мне ещё повезло. Замечу только, что скорей всего, этот стереотип поведения, не продукт влияния улицы и не диктатура одного из родителей с учёной степенью в министерском портфеле. Так подчёркнуто эксцентрично может вести себя очень неуверенный человек, но уверенно занимающий высокий пост.
Продолжая унижать меня без всякой причины, основатель театральной школы имени самого себя кричал:
- Вы проходимец! Дворовый скоморох! Бездарь! Вы никогда не будете признанны!
Кто-то скажет мол, гениальность и непризнанность, это две сестры. Справедливости ради следует отметить, что сёстры они, в лучшем случае сводные, но не родные.
Если гениальность хороша всегда, то непризнанность этим результатом похвастать увы, не может.