"кстати о птичках... " о каких именно пернатых они, и о птицах ли вообче?

Пот птичками думаю тута подразумеваица те, што первая - колом, фторая - СОКОЛОМ.... А как жи будит тада - " вернемси к нашим баранам "?? Вапче можна голову сломать...:)

КСТАТИ, О ПТИЧКАХ
Постмодернистское эссе

Несметное число популярных и научных текстов, на разных языках трактующих об интертекстуальности мировой литературы, написано по принципу "Кстати, о птичках".

Фраза из анекдота 70-х годов прошлого века осталась в памяти как ярлычок ассоциативности, как эмблема неведомого нам по названию, но хорошо ощутимого по содержанию ПОСТМОДЕРНА. Как всякое художественное явление, постмодерн постепенно созревал в культуре, пока не оформился в самостоятельное направление.

В 1970-е годы у советского читателя был доступ к источникам постмодернистской концепции интертекстуальности: появились в печати труды Михаила Бахтина (понятие интертекста через Юлию Кристеву идет от "чужого слова", "диалогичности" и других культурологических идей Бахтина) и книги поэтов Серебряного века. См., например, Посвящение в ахматовской "Поэме без героя", обращенное к началу 1910-х годов:
А так как мне бумаги не хватило
Я на твоем пишу черновике.
И вот чужое слово проступает
И, как снежинка на моей руке,
Доверчиво и без упрека тает.

Это вовсе не значит, что все тут же бросились писать интертексты, начитавшись Бахтина и прочих классиков. Мы шли не от приема, а от поэтической фактуры. А классики влияли себе подспудно или непосредственно - как и положено классикам, когда они опубликованы, а не спрятаны в спецхран. Чужое слово включено и в мое стихотворение 1978 года "Переводчик-водогребщик" - по сегодняшним меркам его название, концовка, и все смыслы насквозь интертекстуальны:
ПЕРЕВОДЧИК-ВОДОГРЕБЩИК
Тропинкой-строкою сбегаю к реке,
с т р о к а т ы е пестрые строчки навязли
в зубах, шелестят на своем языке,
катаются в украинском стихе
как сыр в масле.
Как манит река, п р о м е н и с т о - тиха!
в разлив ее слов мы отважно заплыли,
а то, что осталось за гранью стиха,
мгновенья паренья и будней труха,
на дне, в иле.
На дне нашей лодки з а в а д а - вода,
я вычерпну воду рифмовки случайной,
войду в этот смысл, в этот ритм и придам
совсем непохожим русским словам
второе звучанье.
Но вот он, тот берег. К с т р у н к и м тополям
то сами гребли, то теченьем сносило.
В чужом переводе две строчки болят:
"Родное слово, ты моя земля,
ты жизнь и смерть мою в себе вместило".*
---------------------------------------
* Стихи Самуила Галкина в переводе Анны Ахматовой

Из книги стихов Беллы Верниковой "Звук и слово"
(Иерусалим: Филобиблон, 1999)

Любимая нами в те еще советские годы ассоциативность лежала в основе интертекстуального подхода к чему угодно. Свидетельство тому написанные в Одессе 1960-х-70-х годов "неподцензурные" (этим словом мы не определяли тогда свою поэзию) стихи Анатолия Гланца, собранные автором по моей убедительной просьбе в 2004 году и впервые опубликованные в 2005 - мною в рубрике "Литературный архив" на сайте Издательского содружества Анатолия Богатых и Эвелины Ракитской: http://www.era-izdat.com/glantz.htm, и Олегом Губарем в 21-м номере одесского альманаха "Дерибасовская-Ришельевская" /архив альманаха на сайте: [ссылка появится после проверки модератором].
Игровая эстетика постмодерна, предрешенная бахтинской идеей карнавальности и статьями Ортеги-и-Гасета, была нам близка изначально ввиду обитания в ареале одесского культурного мифа. Указанные публикации Анатолия Гланца (поэта, прозаика и художника) содержат запоминающиеся пародийно-интертекстуальные стихи, к примеру, "Памяти Чехова" (совместно с Игорем Павловым) или "Кто там?":
Кто там?
- Кто там стучится в поздний час?
- Кто кто, ну я, еврей.
- Иди домой, все спят у нас.
- А вы? - спросил еврей.
- Как ты придти ко мне посмел?
- А что? - сказал еврей.
- Небось наделаешь ты дел.
- Зачем? - сказал еврей.
-Попробуй в дом тебя впустить...
- Куда? - спросил еврей.
- Всю ночь ты сможешь прогостить.
- Не всю, - сказал еврей.
- О том, что буду я с тобой...
- Вот-вот! - вскричал еврей.
- Молчи до крышки гробовой.
- Уже, - сказал еврей.
Источник приведенного интертекста, стихотворение "Финдлей"