Гоголь мёртвые души

Манилов сказал Чичикову, что его не стоит благодарить, поскольку «умершие души в некотором роде совершенная дрянь».
Коробочка уморила Чичикова своей “дубинноголовостью”,
бестолковостью, скупостью, желанием повременить с продажей небывалого товара.
“Авось понаедут купцы, да и применюсь к ценам”,– говорит она Чичикову. В предложении Чичикова её пугает только одно:
возможность что-то пропустить, не взять того, что можно выручить за"мёртвые души". Коробочка не собирается уступать их Чичикову за малую цену. Только после долгих уговоров Настасья Петровна понимает выгоду сделки и соглашается продать такой необычный товар.
Ноздрев сказал:
– Черта лысого получишь! хотел было, даром хотел отдать, но теперь вот не получишь же! Хоть три царства давай, не отдам. Такой шильник [20], печник гадкий! С этих пор с тобой никакого дела не хочу иметь. Порфирий, ступай скажи конюху, чтобы не давал овса лошадям его, пусть их едят одно сено.
Собакевич сразу согласился. Но
цену не уменьшал и не хотел слушать о том, будто тот хочет совершить эту покупку из-за семейных причин.
«Вам понадобились души, я и продаю вам, и будете раскаиваться, что не купили», — сказал Собакевич. Но Чичиков тоже был упорен и в результате торга сбил цену до 2,5 рублей (двух с полтиной) за душу.
Растроганный Плюшкин воскликнул: «Ах, батюшка! ах, благодетель мой!» — и пожелал «всяких утешений» Чичикову и даже его деткам. Предложение Чичикова пробудило в нём вполне человеческие чувства — радость и даже доброту. Правда, это всё быстро куда-то исчезло, но стало ясно, что что-то человеческое всё же осталось.

"«Эй, борода! а как проехать отсюда к Плюшкину, так, чтоб не мимо господского дома?»

Мужик, казалось, затруднился таким вопросом.

«Что ж, не знаешь?»

«Нет, барин, не знаю».

«Эх ты! А и седым волосом еще подернуло! скрягу Плюшкина не знаешь, того, что плохо кормит людей?»

«А! заплатанной, заплатанной!» вскрикнул мужик. Было им прибавлено и существительное к слову заплатанной, очень удачное, но не употребительное в светском разговоре, а потому мы его пропустим. Впрочем, можно догадываться, что оно выражено было очень метко, потому что Чичиков, хотя мужик давно уже пропал из виду и много уехали вперед, однако ж всё еще усмехался, сидя в бричке. Выражается сильно российский народ! и если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собою и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света. И как уж потом ни хитри и ни облагораживай свое прозвище, хоть заставь пишущих людишек выводить его за наемную плату от древнекняжеского рода, ничто не поможет: каркнет само за себя прозвище во всё свое воронье горло и скажет ясно, откуда вылетела птица. Произнесенное метко, всё равно что писанное, не вырубливается топором. А уж куды бывает метко всё то, что вышло из глубины Руси, где нет ни немецких, ни чухонских, ни всяких иных племен, а всё сам-самородок, живой и бойкой русской ум, что не лезет за словом в карман, не высиживает его, как наседка цыплят, а влепливает сразу, как пашпорт на вечную носку, и нечего прибавлять уже потом, какой у тебя нос или губы — одной чертой обрисован ты с ног до головы!"

Хочу 2 том.

Чичиков показал себя как алчное громогласное животрепещущее ничтожество