Как наказывали зачинщиков раздора, в Аду? (А.Данте "Божественная комедия")

Кто мог бы, даже вольными словами,
Поведать, сколько б он ни повторял,
Всю кровь и раны, виденные нами?

Любой язык наверно бы сплошал:
Объем рассудка нашего и речи,
Чтобы вместить так много, слишком мал.

Когда бы вновь сошлись, в крови увечий,
Все, кто в Пулийской роковой стране,
Страдая, изнемог на поле сечи

От рук троян и в длительной войне,

Перстнями заплатившей дань гордыне,
Как пишет Ливии, истинный вполне;

И те, кто тщился дать отпор дружине,

Которую привел Руберт Гвискар,
И те, чьи кости отрывают ныне

Близ Чеперано, где нанес удар

Обман пулийцев, и кого лукавый
У Тальякоццо одолел Алар;

И кто култыгу, кто разруб кровавый

Казать бы стал, - их превзойдет в сто крат
Девятый ров чудовищной расправой.

Не так дыряв, утратив дно, ушат,

Как здесь нутро у одного зияло
От самых губ дотуда, где смердят:

Копна кишок между колен свисала,

Виднелось сердце с мерзостной мошной,
Где съеденное переходит в кало.
Несчастный, взглядом встретившись со мной,

Разверз руками грудь, от крови влажен,
И молвил так: "Смотри на образ мой!

Смотри, как Магомет обезображен!

Передо мной, стеня, идет Али,
Ему весь череп надвое рассажен.

И все, кто здесь, и рядом, и вдали, -

Виновны были в распрях и раздорах
Среди живых, и вот их рассекли.

Там сзади дьявол, с яростью во взорах,

Калечит нас и не дает пройти,
Кладя под лезвее все тот же ворох

На повороте скорбного пути;

Затем что раны, прежде чем мы снова
К нему дойдем, успеют зарасти.

Виновны были в распрях и раздорах
Среди живых, и вот их рассекли.
Дьявол увечит их тяжелым мечом, отсекает носы и уши, дробит черепа. Тут и Магомет, и побуждавший Цезаря к гражданской войне Курион, и обезглавленный воин-трубадур Бертран де Борн (голову в руке несет, как фонарь, а та восклицает: "Горе! ").